Проницателен — это да, вне всякого сомнения. Но в какой степени настоящая интеллигентность является основой для живости ума — это вопрос другой. Теперь он откинулся на спинку своего кресла, сцепил пальцы рук и изобразил перед Нуссбоймом внимание — или его видимость.
— Их причины, я думаю, исключительно религиозные и иррациональные, — сказал Нуссбойм, — и поэтому они относятся к ним глубоко и искренне. — Он рассказал о почитании Императоров, охватывающем всю Расу, закончив так: — Они могут пожелать принести себя в жертву, чтобы присоединиться к ушедшим Императорам.
Скрябин закрыл глаза на некоторое время. Нуссбойм подумал, слушал ли он его вообще и не захрапит ли он в следующий момент. Затем Скрябин вдруг, рассмеялся, поразив его.
— Ошибаешься, — сказал он. — Мы сможем заставить их работать, причем с легкостью.
— Извините, товарищ полковник, но я не понимаю как.
Нуссбойм не любил проявлять свою некомпетентность. НКВД вполне мог предположить, что если он не знает чего-то одного, то может не знать слишком многого, и в дальнейшем лучше обойтись без его услуг. Он знал, что такое бывало.
Но полковник Скрябин казался удивленным, а не рассерженным.
— Ты, вероятно, слишком наивный. Возможно, ты просто невежествен. Любой увидит твою слепоту. Вот что ты скажешь этому Уссмаку, который думает, что мы не сможем убедить его делать то, что требуют рабочие и крестьяне Советского Союза…
Он дал подробные инструкции, затем спросил:
— Теперь ты понял?
— Да, — сказал Нуссбойм с уважением, невольным, но реальным. Скрябин был очень проницательным или действительно умным.
— Теперь немедленно отправляйся туда и покажи этому ящеру, что он не может противопоставить свою волю исторической диалектике, ведущей Советский Союз к победе.
— Я иду, товарищ полковник, — сказал Нуссбойм. У него было свое мнение об исторической диалектике, но полковник Скрябин его не спрашивал. Если повезет, и не спросит.
Капитан Марченко сердито посмотрел на вернувшегося Нуссбойма. Его это не расстроило: Марченко смотрел на него сердито всегда. Нуссбойм вошел в барак, наполненный бастующими ящерами.
— Если вы не приступите к работе, некоторые из вас будут расстреляны,
— предупредил он, — полковник Скрябин суров и решителен.
— Мы не боимся, — сказал Уссмак. — Если вы убьете нас, духи Императоров прошлого будут охранять нас.
— В самом деле? — спросил Давид Нуссбойм. — Полковник Скрябин сказал мне, что многие из вас — мятежники, которые убили собственных офицеров. Даже те, кто в этом не участвовал, наверняка передавали секреты Расы Советскому Союзу. Почему Императоры захотят иметь дело с вашим духом?
Жуткая тишина воцарилась в мятежном бараке. Затем ящеры тихими голосами заговорили между собой, большей частью слишком быстро, чтобы Нуссбойм смог понять. Но общий смысл он уловил: что-то такое, о чем каждый ящер мог думать про себя, но никогда не осмеливался обсуждать это вслух. Он отдал Скрябину должное: тот прекрасно понял, как работает разум чужаков.
Наконец Уссмак сказал:
— Вы, Большие Уроды, идете прямо к убивающему выстрелу, не так ли? Я не покинул Империю, в том числе и духом, но Императоры могут покинуть меня. Это верно. Смею ли я использовать шанс выяснить это? Смеем ли мы использовать шанс узнать это?
Он повернулся к пленникам и повторил свои вопросы громко.
В Польше ящеры презрительно называли демократию «счет особей». Сейчас при обсуждении они использовали нечто необыкновенно похожее. Нуссбойм ничего не говорил, пока они спорили, и старался, насколько мог, разобраться в их дебатах.
— Мы будем работать, — сказал Уссмак. Голос его звучал печально и униженно. — Но нам требуется больше пищи. И… — Он замялся, затем решил договорить. — Если бы вы смогли обеспечить нас травяным имбирем, он скрасил бы нам эти длинные тоскливые дни.
— Я передам ваши требования полковнику Скрябину, — пообещал Нуссбойм.
Он не думал, что ящерам увеличат паек. Достаточного количества еды не получал никто, кроме охранников, их доверенных лиц и поваров. Имбирь — другое дело. Если он эффективно одурманивает их, то его они смогут получить.
Он вышел из барака.
— Нормально? — гаркнул ему капитан Марченко.
— Забастовка закончилась, — ответил он по-польски, затем добавил немецкое слово «капут», чтобы быть уверенным, что охранник понял его.
Марченко кивнул. Он по-прежнему был зол на весь мир, но не выглядел как человек, готовый палить из автомата в окружающих, что он частенько проделывал. Он приказал Нуссбойму вернуться в свой лагерь.
По дороге он увидел Ивана Федорова, который шел, хромая, в лагерь в сопровождении охранника. Правая штанина у Федорова была в крови. Федоров посмотрел на него, пожал плечами, затем отвернулся У Нуссбойма запылали щеки. Это был не первый случай. С тех пор как он стал переводчиком у ящеров, он почувствовал холодок в отношении к нему людей из его бывшей бригады. Они слишком явственно указывали ему, что он больше не из их числа. Его не просили предать или доносить на них, но они обращались с ним с тем же подозрительным вниманием, которым удостаивали любого зэка, перешедшего из их рядов на работу с администрацией лагеря.
«Я просто остаюсь реалистом», — сказал он себе. В Польше сила была в лапах ящеров, и он сотрудничал с ними. Только дурак мог подумать, что немцы лучше. Что же, Господь никогда не стеснялся превращать дураков в удобрение.
Вот почему он в конце концов оказался здесь. Где бы ни находился человек, он должен крепко стоять на ногах. Он даже служил человечеству, помогая НКВД выжать из ящеров как можно больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229