ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Она наклонилась вперед и посмотрела вниз через дно стеклянного домика кабины, почти чувствуя расстояние до земли.
Приземление было удивительно мягким. Шасси «шторха» имело мощные пружины, поглотившие удар от резкого соприкосновения с землей. Если бы само прикосновение было менее резким, она вообще не поняла бы, что находится уже на земле. Людмила заглушила мотор и резко нажала на тормоз. Она не сразу поняла, что машина остановилась — а у нее еще метров пятнадцать или двадцать запасного пространства.
— Хорошо. Это было хорошо, — сказал человек с фонарем, сказал ей, приблизившись к «физлеру». Свет фонаря осветил его белозубую улыбку. — Где эти драные партизаны нашли такого отчаянного пилота?
В это же время другой человек — по тону речи явно офицер — обратился к людям, скрытым темнотой:
— Эй, вы, тащите ящики сюда. Думаете, они сами пойдут, что ли?
Его слова звучали требовательно и одновременно смешно — хорошее сочетание, если хочешь добиться от своих солдат максимума возможного.
— Вы, немцы, всегда считаете, что вы единственные, кто знает все обо всем, — сказала Людмила солдату с фонарем.
У того рот открылся от удивления. Она слышала, что у ящеров эта гримаса что-то обозначает, но так и не смогла вспомнить, что именно. Но она подумала, что это забавно. Немецкий солдат отвернулся и воскликнул:
— Эй, полковник, вы не поверите! На этом самолете прилетела девушка.
— Я встречался раньше с женщиной-пилотом, — ответил офицер. — И она была очень хорошим пилотом, в самом деле хорошим.
Людмила застыла на непривычном сиденье «шторха». Все ее тело, казалось, погрузилось в колотый лед — или это был огонь? Она не могла сказать. Она смотрела на панель приборов — все стрелки лежали на колышках возле нулевых отметок, — но не видела их. Она сама не поняла того, что слова — на русском — непроизвольно сорвались с ее губ:
— Генрих… это ты?
— Майн готт, — тихо сказал офицер где-то в темноте, наполненной треском сверчков, в которой она не могла увидеть его. Она подумала, что это его голос, но она не встречалась с ним полтора года и могла ошибиться. Через мгновение он осмелел: — Людмила?
— Что тут за чертовщина происходит? — спросил солдат с фонарем.
Людмила выбралась из «физлера». Она все равно должна была это сделать, чтобы немцам удобнее было грузить в самолет ящики с патронами. Но даже когда ее ноги зашагали по земле, она чувствовала себя так, будто все еще летит, и гораздо выше, чем безопасно для любого самолета.
Ягер подошел к ней.
— Ты еще жива, — почти сурово сказал он.
Посадочный фонарь давал немного света. Она не смогла рассмотреть, как он выглядит. Но теперь, когда она смотрела на него, память добавила недостающие детали: у уголков глаз его появились складки; губы с одной стороны приподнимаются, когда он увлечен или просто задумался; седые волосы на висках.
Она сделала шаг к нему, и одновременно он сделал шаг к ней. Они оказались так близко, что смогли обнять друг друга.
— Что за чертовщина здесь происходит? — повторил солдат с фонарем.
Они игнорировали его.
В ночи прогудел сильный глубокий голос, сказавший по-немецки:
— Что же, это ведь сладко, не так ли?
Людмила игнорировала и это вмешательство. Ягер не мог себе этого позволить. Он оборвал поцелуй раньше, чем хотел бы, и повернулся к подходившему человеку — в ночи это была лишь большая, нависающая тень. Официальным тоном он сказал:
— Герр штандартенфюрер, представляю вам лейтенанта…
— …старшего лейтенанта, — вмешалась Людмила.
— …старшего лейтенанта Людмилу Горбунову из советских ВВС. Людмила, это штандартенфюрер Отто Скорцени из Ваффен СС note 18, мой…
— …соучастник, — перебил его Скорцени. — Вижу, вы старые друзья.
— Он расхохотался. — Ягер, скрытный дьявол, ты прячешь самые разные интересные вещи под своей фуражкой, не так ли?
— Это необычная война, — с некоторым упрямством ответил Ягер.
Быть «старым другом» советской летчицы было разрушительно для карьеры служащего вермахта — а может быть, и хуже, чем просто разрушительно. Равно как и отношения такого рода с немцем были опасны для Людмилы. Но он не стал отпираться, сказал только:
— Ты ведь работал с русскими, Скорцени.
— Но не так интимно. — Эсэсовец снова захохотал. — Не прибедняйся.
— Он взял Ягера за подбородок, словно был его снисходительным дядюшкой. — Не делай того, что не доставляет мне радости.
Насвистывая мелодию, которая звучала, как он, вероятно, считал, скабрезно, он ушел в темноту.
— Ты работаешь с ним? — спросила Людмила.
— Случается, — сухо отметил Ягер.
— Как? — спросила она.
Вопрос, как понимала его Людмила, был очень широк, но Ягер понял, что она имеет в виду.
— Осторожно, — ответил он, вкладывая в ответ больший смысл, чем в ожидаемый ею.
* * * Мордехай Анелевич уже давно уступил неизбежности и пользовался отдельными предметами германского обмундирования. В Польше имелись огромные запасы его, оно было прочным и достаточно практичным, пусть даже и не так хорошо приспособленным к зимним холодам, как обмундирование русского производства.
Но одевшись с головы до ног в полную форму вермахта, он испытал несколько другие ощущения. Глядя в зеркало, он видел нацистского солдата, которые так зверствовали в Польше, и его охватывал сверхъестественный страх, несмотря на то что он считал себя светским человеком. Но на это пришлось пойти.
Буним угрожал евреям репрессиями, если они попытаются заблокировать перемещения войск ящеров в Лодзи. Поэтому нападения должны происходить за пределами города, чтобы их можно было списать на немцев.
Соломон Грувер, также в германской форме, подтолкнул его локтем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229
Приземление было удивительно мягким. Шасси «шторха» имело мощные пружины, поглотившие удар от резкого соприкосновения с землей. Если бы само прикосновение было менее резким, она вообще не поняла бы, что находится уже на земле. Людмила заглушила мотор и резко нажала на тормоз. Она не сразу поняла, что машина остановилась — а у нее еще метров пятнадцать или двадцать запасного пространства.
— Хорошо. Это было хорошо, — сказал человек с фонарем, сказал ей, приблизившись к «физлеру». Свет фонаря осветил его белозубую улыбку. — Где эти драные партизаны нашли такого отчаянного пилота?
В это же время другой человек — по тону речи явно офицер — обратился к людям, скрытым темнотой:
— Эй, вы, тащите ящики сюда. Думаете, они сами пойдут, что ли?
Его слова звучали требовательно и одновременно смешно — хорошее сочетание, если хочешь добиться от своих солдат максимума возможного.
— Вы, немцы, всегда считаете, что вы единственные, кто знает все обо всем, — сказала Людмила солдату с фонарем.
У того рот открылся от удивления. Она слышала, что у ящеров эта гримаса что-то обозначает, но так и не смогла вспомнить, что именно. Но она подумала, что это забавно. Немецкий солдат отвернулся и воскликнул:
— Эй, полковник, вы не поверите! На этом самолете прилетела девушка.
— Я встречался раньше с женщиной-пилотом, — ответил офицер. — И она была очень хорошим пилотом, в самом деле хорошим.
Людмила застыла на непривычном сиденье «шторха». Все ее тело, казалось, погрузилось в колотый лед — или это был огонь? Она не могла сказать. Она смотрела на панель приборов — все стрелки лежали на колышках возле нулевых отметок, — но не видела их. Она сама не поняла того, что слова — на русском — непроизвольно сорвались с ее губ:
— Генрих… это ты?
— Майн готт, — тихо сказал офицер где-то в темноте, наполненной треском сверчков, в которой она не могла увидеть его. Она подумала, что это его голос, но она не встречалась с ним полтора года и могла ошибиться. Через мгновение он осмелел: — Людмила?
— Что тут за чертовщина происходит? — спросил солдат с фонарем.
Людмила выбралась из «физлера». Она все равно должна была это сделать, чтобы немцам удобнее было грузить в самолет ящики с патронами. Но даже когда ее ноги зашагали по земле, она чувствовала себя так, будто все еще летит, и гораздо выше, чем безопасно для любого самолета.
Ягер подошел к ней.
— Ты еще жива, — почти сурово сказал он.
Посадочный фонарь давал немного света. Она не смогла рассмотреть, как он выглядит. Но теперь, когда она смотрела на него, память добавила недостающие детали: у уголков глаз его появились складки; губы с одной стороны приподнимаются, когда он увлечен или просто задумался; седые волосы на висках.
Она сделала шаг к нему, и одновременно он сделал шаг к ней. Они оказались так близко, что смогли обнять друг друга.
— Что за чертовщина здесь происходит? — повторил солдат с фонарем.
Они игнорировали его.
В ночи прогудел сильный глубокий голос, сказавший по-немецки:
— Что же, это ведь сладко, не так ли?
Людмила игнорировала и это вмешательство. Ягер не мог себе этого позволить. Он оборвал поцелуй раньше, чем хотел бы, и повернулся к подходившему человеку — в ночи это была лишь большая, нависающая тень. Официальным тоном он сказал:
— Герр штандартенфюрер, представляю вам лейтенанта…
— …старшего лейтенанта, — вмешалась Людмила.
— …старшего лейтенанта Людмилу Горбунову из советских ВВС. Людмила, это штандартенфюрер Отто Скорцени из Ваффен СС note 18, мой…
— …соучастник, — перебил его Скорцени. — Вижу, вы старые друзья.
— Он расхохотался. — Ягер, скрытный дьявол, ты прячешь самые разные интересные вещи под своей фуражкой, не так ли?
— Это необычная война, — с некоторым упрямством ответил Ягер.
Быть «старым другом» советской летчицы было разрушительно для карьеры служащего вермахта — а может быть, и хуже, чем просто разрушительно. Равно как и отношения такого рода с немцем были опасны для Людмилы. Но он не стал отпираться, сказал только:
— Ты ведь работал с русскими, Скорцени.
— Но не так интимно. — Эсэсовец снова захохотал. — Не прибедняйся.
— Он взял Ягера за подбородок, словно был его снисходительным дядюшкой. — Не делай того, что не доставляет мне радости.
Насвистывая мелодию, которая звучала, как он, вероятно, считал, скабрезно, он ушел в темноту.
— Ты работаешь с ним? — спросила Людмила.
— Случается, — сухо отметил Ягер.
— Как? — спросила она.
Вопрос, как понимала его Людмила, был очень широк, но Ягер понял, что она имеет в виду.
— Осторожно, — ответил он, вкладывая в ответ больший смысл, чем в ожидаемый ею.
* * * Мордехай Анелевич уже давно уступил неизбежности и пользовался отдельными предметами германского обмундирования. В Польше имелись огромные запасы его, оно было прочным и достаточно практичным, пусть даже и не так хорошо приспособленным к зимним холодам, как обмундирование русского производства.
Но одевшись с головы до ног в полную форму вермахта, он испытал несколько другие ощущения. Глядя в зеркало, он видел нацистского солдата, которые так зверствовали в Польше, и его охватывал сверхъестественный страх, несмотря на то что он считал себя светским человеком. Но на это пришлось пойти.
Буним угрожал евреям репрессиями, если они попытаются заблокировать перемещения войск ящеров в Лодзи. Поэтому нападения должны происходить за пределами города, чтобы их можно было списать на немцев.
Соломон Грувер, также в германской форме, подтолкнул его локтем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229