Он любил играть в эту игру. Рут проскользнула в гостиную, Форсайт следовал за ней. Женщина обошла стол, он — за ней. Когда Рут попыталась проскочить в дверь, полковник бросился вперед, схватил ее и прижал к стене.
Одной рукой Форсайт прижимал женщину к стене, а другой бил по лицу — совсем недавно то же самое проделывал с ним Диллон. Очередной удар кулака пришелся Рут по носу, закапала кровь. От следующего удара голова ее с такой силой врезалась в стену, что в глазах у Рут потемнело. Темнота окружала ее несколько секунд, но она удержалась от крика. Если она вскрикнет, Форсайт еще больше озвереет.
— Сука! Сука! — кричал полковник, нанося удар за ударом.
Избивая Рут, Форсайт почувствовал желание, ему хотелось швырнуть женщину на пол и яростно вонзить в нее свою отвердевшую плоть. Обнаружив однажды, что издевательства над Рут его возбуждают, Форсайт стал изобретать все новые и новые способы унизить ее, растоптать ее достоинство. Он брал ее на столе среди тарелок с остатками ужина, на лестнице, на веранде у заднего крыльца, где за ними мог без помех наблюдать из каретного сарая конюх; а раз или два, ночью, — на земле, посреди цветочной клумбы.
— Ложись на пол! — заорал полковник.
Как только он убрал руку, которой прижимал ее к стене, Рут ударила его коленкой в пах. Форсайт отшатнулся, и женщина проскочила мимо него на кухню. Полковник был настолько ошеломлен тем, что Рут осмелилась защищаться, что прошло несколько секунд, прежде чем он бросился за ней.
— Рут! — взревел он. — Я из тебя дух вышибу! Шлюха! Дрянь! Ложись на пол, сука, и раздвигай… — Форсайт ударом ноги распахнул кухонную дверь — и слова замерли у него на губах. Рут стояла посреди кухни. На ее окровавленном лице появилось какое-то безумное выражение. Она оскалилась в жутком подобии улыбки; у нее был вид одержимой, что вполне соответствовало ее нынешнему душевному состоянию. В руке, высоко поднятой над головой, Рут сжимала длинный кухонный нож.
— Не-е-ет! — завизжала женщина, бросаясь на Форсайта. — Не-е-ет!
Ее пронзительный голос зазвенел в ночной тишине, разнесся эхом по всему дому. Прежде чем Форсайт успел оправиться от шока, в который повергла его обезумевшая Рут, обычно такая робкая и покорная, женщина бросилась вперед и вонзила нож ему в шею. Кровь брызнула фонтаном. Форсайт, не издавая ни звука, раскрыл рот, глаза его расширились; он поднял руки, пытаясь оттолкнуть от себя женщину, но тут же бессильно уронил их и рухнул на пол.
Рут с безумным воплем упала на колени и стала снова и снова вонзать нож в грудь ненавистного мучителя.
Было около полуночи. Держа на коленях ружье, Густав сидел на крыльце веранды миссис Гафни. Ему было поручено охранять Кристин, и он твердо решил, что на этот раз мимо него не проскочит ни одна живая душа. Однако мысли его все время уносились к Бонни.
Бонни Гейтс — необыкновенная девушка. Нужно обладать немалым мужеством, чтобы подсыпать яд в пищу бандитов. Девяносто девять женщин из ста побоялись бы даже помыслить об этом. Густаву понравилось, как Бонни решила распорядиться деньгами Дела Гомера. Девушка поклялась, что не возьмет себе ни цента; она собиралась пожертвовать всю сумму сиротскому приюту, а если хватит средств — даже основать новый.
На веранде появилась Кристин, прервавшая размышления Густава. Девушка выходила из дома через каждые несколько минут и всякий раз спрашивала, не слышал ли он чего-нибудь подозрительного.
— Оставайся в доме, Крис. Бак обещал, что они с Берни придут сразу же, как только решат, что это безопасно.
Густав и сам волновался. С тех пор как Бак пригнал в город фургон с трупами бандитов, прошло несколько часов. Обнадеживало только одно: случись что, они бы уже об этом узнали.
Густав был искренне рад за двоюродную сестру: замечательно, что рядом с ней будет такой человек, как Бак Леннинг. Было ясно: он по уши влюблен в Кристин. При первом взгляде на его грубоватую внешность можно было подумать, что Бак решительно не подходит его кузине, но Густав разбирался в людях. Во время своих путешествий вверх и вниз по Миссисипи он научился отличать мечтателей и творцов от тех, кто склонен к разрушению и насилию.
Откуда-то послышался скрип.
— Иди в дом, Кристин! — прошептал Густав.
— Ничего, пусть остается, — раздался голос из темноты. Густав вскочил на ноги, держа ружье наизготове. Тот же голос произнес: — Это я, Бак.
— Бак, дорогой, наконец-то! Я так волновалась! — Кристин сбежала с крыльца и бросилась в объятия Бака. — Ну и ночка, не дай Бог еще когда-нибудь пережить такую! Как ты?
— Прости, что заставил тебя волноваться, любовь моя, — проговорил Бак, не разжимая объятий. — Дело подошло к развязке. Войдем в дом, я расскажу тебе все по порядку. Пошли, Гус, Берни скоро подойдет.
Роза Гафни радостно приветствовала Бака и провела его в ярко освещенную кухню.
— Мы оставили для вас ужин, — сказала Бонни. — Когда придет Берни, я подогрею.
Все вопросительно смотрели на Бака, дожидаясь, когда он расскажет им последние новости. Бак тотчас же выложил главное:
— Форсайт мертв. Его убила экономка. Первой пришла в себя Кристин.
— О Господи! — ахнула она. Потом добавила: — Наверное, миссис Гаффпи тебя не слышит…
— Я все слышу, — прервала Роза. — Когда мне нужно, я все прекрасно слышу. Одно могу сказать: эта женщина оказала большую услугу городу.
— Садись и расскажи все по порядку. — Кристин сняла с головы Бака шляпу и повесила на крюк у двери. Потом села на диван
поближе к нему.
Бак рассказал обо всем, что произошло с того момента, когда он остановил фургон перед салуном. Рассказал о том, как отреагировала толпа, узнав о трупах, и о том, что до приезда шерифа территории Монтана порядок в городе будет поддерживать лейтенант Колье со своим отрядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123