На мгновение ей даже показалось, что он ее ударит.
— Густав?! Я не удивляюсь, что этот прохвост полез не в свое дело. Раз уж денежки Ярби достались не ему, он постарается, чтобы и я их не получил.
— Но дядя не оставил наличных, — невозмутимо возразила Кристин. — Только участок земли «Аконит». Как знать, может, ему грош цена.
— Значит, его слова для тебя весомее моих, и ты решилась на свой страх и риск ехать в это Богом забытое место, где скорее всего окажешься в каком-нибудь публичном доме? Порядочные женщины не путешествуют в одиночку. Тебе не хватит ума, чтобы самой о себе позаботиться! — К концу своей тирады Ферд перешел на крик, а лицо его вновь побагровело.
— Похоже, ты не очень-то высокого обо мне мнения? Ферд был в такой ярости, что уже не слышал ни слова из сказанного сестрой.
— Ты опозорила меня перед всем городом. Все вообразят, что я окончательно спятил, раз отпустил тебя одну в такую глушь. Если ты посмеешь уехать — после всего, что мы с Андорой для тебя сделали, — никогда больше не появляйся на пороге моего дома!
— Зачем ты так, Ферд?!
— И не смей показываться в нашем городе. Нам и без того будет непросто смыть позорное пятно — твое предательство.
— Ты мой ближайший родственник, Ферд, и нам негоже так расставаться.
Брат повернулся к ней спиной и направился к двери.
— Ферд!
Он не ответил.
— Ферд! — снова окликнула его Кристин.
Не говоря ни слова и даже не оглянувшись, он стал быстро подниматься по лестнице.
Кристин еще долго стояла с поникшей головой.
Предательство. Слова брата могли означать только одно: он уже успел похвастаться перед друзьями землей в Монтане, которую получил в наследство. А теперь все узнают, что наследство-то оставлено вовсе не ему, а его сестре. Кристин расправила плечи; да, она решила сама позаботиться о будущем — так с какой стати ей теперь чувствовать себя виноватой? А если Ферд утратит уважение знакомых — что ж, сам виноват.
Медленно, зная, что делает все это в последний раз, Кристин заперла на ночь входную дверь — как каждый вечер на протяжении последних десяти лет — и прошла в свою комнату рядом с кухней. Когда семья увеличилась, пришлось переделать большую буфетную в спальню, и Кристин с радостью переселилась из детской в эту небольшую, но уютную комнатку.
На спинке стула висело серое платье, которое она собиралась надеть в дорогу; под ним стояли добротные черные туфли. На стуле лежали подготовленные для поездки нижнее белье, шляпа и темная Шаль — девушка решила, что шаль ей пригодится, поскольку Густав говорил, что в поездах обычно бывает грязно, пыльно и дымно. Остальную одежду она сложила в дорожный сундук, туда же спрятала семейные фотографии, которые Ферда нисколько не интересовали, а также личные вещи, простыни и полотенца. Сверху Кристин уложила все необходимое для шитья и письменные принадлежности. В этот сундук, чемодан и ковровый саквояж поместилось все ее имущество. В сумку Кристин сложила туалетные принадлежности и пистолет — его дал ей Густав, настоявший на том, чтобы девушка не путешествовала безоружной. Кузен научил ее заряжать пистолет и стрелять из него — они несколько раз специально уходили для этого в лес.
« — Пистолет всегда должен быть при тебе, — наставлял Густав. — Никогда не знаешь, когда он может понадобиться. И не бойся пускать его в ход. Если к тебе подойдет мужчина и откажется уйти по первому требованию, значит, он для тебя опасен. Вопрос стоит так: или ты — или он.
— Не знаю, Гус, смогу ли я выстрелить в человека.
— Если придется — сможешь. Всегда держи пистолет заряженным, иначе от него никакого толку. Когда решишь стрелять, держи его покрепче, а курок спускай медленно».
Они тренировались до тех пор, пока Густав не удостоверился, что Кристин научилась обращаться с пистолетом. Теперь, зная, что она вооружена, девушка чувствовала себя увереннее. И Густав прав — если потребуется защитить себя, она сумеет воспользоваться оружием.
Сначала Кристин собиралась принять ванну, но перепалка с Фердом и Андорой выбила ее из колеи, и девушка решила просто принести из кухни теплой воды и умыться у себя в комнате. Потом она переоделась в ночную рубашку и принялась рассматривать себя в зеркале. Кристин не считала себя ни красавицей, ни уродкой. Она вынула из прически шпильки, и ей на спину упали длинные толстые косы. Еще утром девушка помыла голову свежей дождевой водой — как знать, когда ей в следующий раз представится такая возможность. В шведской общине белокурые волосы с серебристым отливом не были особой редкостью, но Кристин считала их своим главным украшением. На второе место она ставила глаза — огромные, серо-голубые, они смотрели на мир из-под тонко очерченных бровей чуть более темного оттенка, чем волосы.
Девушка приблизилась к зеркалу. Тревога прочертила тонкие морщинки у ее глаз, между бровями и в уголках губ. Лицо казалось печальным. Бессонные ночи проложили темные тени под глазами. Уголки губ — нижняя немного полнее верхней — чуть опустились — признак того, что их обладательнице не до веселья.
Ферд назвал ее старой девой. Что ж, возможно, так оно и есть, но Кристин не очень над этим задумывалась. Когда она была моложе, за ней ухаживали несколько мужчин, по ни один из них не устроил Ферда, что, впрочем, и не важно, поскольку ей самой они тоже не нравились. Потом распространилась молва: мол, для того чтобы заполучить Кристин, нужно сперва иметь дело с ее братом, и охотников преодолевать такое препятствие оказалось маловато — только двое вдовцов, все достояние которых составляли малолетние дети. Одна лишь мысль о том, чтобы разделить с кем-то из них супружеское ложе, приводила Кристин в ужас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123