Она села на кровати и осмотрелась.
Странно, но довольно богатая обстановка квартиры и всяческие ценности бандитов не заинтересовали. Покидая дом, они не рылись в шкафах и ящиках, поэтому порядок остался ненарушенным, будто в квартире ничего и не случилось.
Зато сама Ирина...
Она не видела еще своего лица в зеркале, но можно было не сомневаться, что зрелище ее ожидало ужасное – стоило взглянуть на ее одежду, точнее, на те жалкие лоскутки, которые от одежды остались.
Синяки и ссадины проступали теперь не только на традиционно «травмоопасных» для женщин руках или ногах, но и на животе, шее, груди.
Ирина взглянула на будильник, стоявший на тумбочке у изголовья кровати, и вздрогнула – стрелки неумолимо приближались к четырем.
Значит, часа через два-три может вернуться Павлик! Если он увидит ее в таком состоянии, с этими синяками, он все сразу поймет... Но рассказать мужу обо всем случившемся с ней Ирина не могла.
Быстро вскочив и превозмогая боль, Ирина бросилась в ванную, по пути стащив с себя остатки одежды и затолкав их на самую нижнюю полку шкафа – так, чтобы муж случайно не наткнулся на них. Потом она выбросит эти лохмотья.
Открыв краны, Ирина залезла в ванну, не дожидаясь, пока та наполнится водой. Странно, но плакать ей не хотелось. А ведь обычно ее нервные срывы кончались продолжительными слезами.
Павлик шутил иногда, что глаза у нее совсем уж на мокром месте – даже в большей степени, чем у других женщин. Особенно его удивляла и веселила способность Ирины плакать не только от обиды или боли, но и от счастья – у нее могли непроизвольно покатиться слезы в самых разных и отнюдь не горестных ситуациях.
Но сейчас слез не было.
Наверное, из-за этого Ирине было вдвойне тяжело – слезы принесли бы ей разрядку, очищение, а теперь получалось, будто все, что случилось с ней, так и остается внутри нее, не находя выхода, не давая облегчения.
Уровень воды в ванне медленно поднимался, заливая ее ноги, живот, грудь. Раньше она никогда не позволяла себе ложиться в ванну в такие дни, но сегодня она чувствовала себя настолько грязной, настолько оскверненной подонками, ее собственное измученное тело вызывало у нее такое отвращение, что она без сомнений улеглась в горячую воду. Пусть вода хоть немного смоет с нее скверну, и никакая зараза к ней не пристанет после того, что она пережила в этот день.
Горячая вода нежно обволакивала ее, постепенно умеряя боль, успокаивая тело и душу, и теперь ее мысли перестали наконец метаться по ничего не значащим деталям и вновь обрели возможность сосредоточиваться на главном – за что? Почему?
Из-за чего?
В чем ее вина?
И тогда она вдруг четко вспомнила последние слова высокого кавказца: «Передай своему папочке, генералу Тихонравову, что это наше первое предупреждение. Срок вышел позавчера, а о новой партии он так и не позаботился. Короче, ему дается еще три дня на размышление... Если он не выполнит за установленный срок свои обязательства, разговор будет уже не только с тобой, но и с твоей дочкой».
Ирина растерянно встряхнула головой.
На самом деле это происходило или нет?
Ей показалось, будто все случившееся с ней – дурной сон, и эти страшные слова пришли к ней оттуда, из страшного сна. Ведь бывает же так, что какие-то отдельные фразы из наших ночных кошмаров закрепляются в голове, и, проснувшись наутро, некоторое время невозможно осознать, в каком мире ты находишься – в мире реального бытия или в мире сна.
Но ее тело, ее мозг свидетельствовали: все, что случилось с ней, – не сон. Кошмар, но не ночной.
И слова бандита – реальность.
Значит, она расплачивалась за дела отца? Значит, это он ее сделал заложницей своих махинаций, своих афер?
И не только ее, Ирину, свою дочь, но и Светланку, внучку, ее дочурку?!
Ужасная догадка оказалась для женщины настолько неожиданной, настолько поразительной, что желание разлеживаться в ванне сразу пропало.
Ей срочно нужно было теперь во всем разобраться.
Наскоро намылившись и смыв пену под душем, Ирина, еще мокрая, завернулась в махровый халат и бросилась к телефону – звонить отцу...

* * *

– Слушаю вас.
– Папа?
– Иришка, ты?
– Я.
– Что ж ты родного отца не узнаешь? Хочешь сказать, богатым буду?
Ирину больно укололи эти слова отца про богатство – ведь в конечном счете именно из-за денег, из-за каких-то его финансовых дел с ней и случился весь этот кошмар.
Однако Ирина сумела сдержаться.
– Откуда мне знать? – пошутила она, постаравшись говорить как можно беспечнее. – Может, и будешь. Я в твои финансовые дела никогда не лезла.
– Какие у меня дела! – воскликнул генерал. – Ты же знаешь, какая у меня зарплата...
Ирина перебила его излияния. Она и раньше не любила, когда отец прибеднялся. Даже вручая ей в качестве подарка на день рождения ключи от машины, даже периодически подбрасывая им «на жизнь» тысячу-другую долларов, он непременно восклицал что-нибудь вроде «последнее отдаю – чего не сделаешь ради любимых детей!» Теперь же его стоны насчет зарплаты ей были и вовсе противны.
– Отец, мне нужно с тобой поговорить. По важному делу.
– Хорошо, дочка, – насторожился Борис Степанович, уловив в голосе Ирины несвойственную ей твердость и решительность. – В чем проблема? Приезжай к нам вечером, поужинаем. И Светланку с Алешкой возьми и Павлика – если он сможет, конечно... Мы с мамой внуков уже давно не видели – недели две, да?
– Нет, поговорить нужно срочно.
– Говори, раз так.
– Папа, ну не по телефону же!
– Дочь, ну что за спешка? Ты отлично понимаешь, что я на службе. Не могу же я вот так встать, все бросить и уйти! Тем более что у нас каждый день проверки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92