Ты мне только шутить не вздумай!— Вот об этом я, ваше сиятельство, и задумался: шутить мне с вами или, может, не стоит? — Теперь в голосе лакея слышалась уже неприкрытая издевка и даже, кажется, превосходство. — Только браниться не надобно, ваше сиятельство, — поспешно остановил он княгиню, которая, раздуваясь от праведного гнева, начала приподниматься с подушек. — Мы здесь одни, так что брани вашей, кроме меня, никто не услышит, хоть бы вы и вовсе надорвались. Кабы я хотел, давно бы убежал. Помните, что с графом Бухвостовым-то стало?При напоминании о судьбе графа Бухвостова княгиня тяжело опустилась обратно на подушки и с шипением выпустила из легких воздух.— Так-то оно лучше, — заметил Савелий, доставая из кармана глиняную носогрейку и принимаясь неторопливо начинять ее табаком из тряпичного кисета. — Сидеть, ваше сиятельство, завсегда сподручнее, чем стоймя стоять, особливо на колесах. Не дай бог, бричка опрокинется, расшибетесь, в пыли запачкаетесь...— Ты что же, — просипела Аграфена Антоновна, которая внезапно на самом деле ощутила острую нехватку воздуха, — ты что же, негодяй, каторжная морда, грозить мне вздумал?— Ни боже мой! — воскликнул лакей. — Как можно, ваше сиятельство! Я, ваше сиятельство, ежели хотите знать, никогда никому не грожу, никого не пугаю. Нешто это дело — живого человека стращать? Не люблю я этого, ваше сиятельство. Мешает тебе кто-то — ну, полосни его ножиком по горлу — и вся недолга! Чего попусту языком-то трепать?В его речи то и дело проскальзывали простонародные словечки и интонации, но странное дело: Аграфена Антоновна вдруг преисполнилась твердой уверенности, что Савелий вставляет в разговор эти холопские выражения нарочно, чтобы подделаться под мужика, каковым на самом деле не является. Более того, у нее сложилось впечатление, что, разыгрывая этот непонятный спектакль, ее лакей не очень-то и усердствует.— Но это к слову, — вдруг заключил Савелий совсем другим, почти что светским тоном. — Что же касаемо до дела... Я вот о чем подумал: ведь вы, матушка, неотступно в городе быть не сможете по причине... гм... Словом, по известной нам обоим причине. Говоря начистоту, денег у вас нет, ваше сиятельство, чтобы в городе сидеть да по приемам раскатывать. Выходит, посылая меня туда одного, вы вроде даете мне вольную: ступай куда хочешь, делай как знаешь. А? Не боитесь, что сбегу?Княгиня мысленно скрипнула зубами, подавляя уже готовый вырваться на волю неконтролируемый гнев. Она сама дала этому странному и страшному холопу — и холопу ли? — козыри против себя. Отныне их связывало общее преступление, и Савелий имел над нею не меньшую, а, пожалуй, даже большую власть, чем она над ним. Княгине не приходило в голову, что он осмелится воспользоваться этой властью; что ж, выходит, зря не приходило. Ему-то вот пришло...— Не боюсь, — сдавленным от страха и ярости голосом солгала она.— И напрасно, ваше сиятельство. Я-то без вас до сего дня прожил, и прожил, смею вас уверить, недурно. А вот каково-то вам без меня придется? На князя Аполлона Игнатьевича надежды мало, а в одиночку вам это дельце не провернуть. Ежели что, то я как рыбка золотая — махну хвостиком, и нет меня. А вот вы, матушка, останетесь и будете дальше горюшко мыкать с семейством своим разлюбезным.— Да ты как смеешь?! — возмутилась княгиня. — Ты кто таков, чтобы такие речи говорить?— Это, княгиня, до дела не касается, — усмехнулся Савелий, попыхивая носогрейкой едва ли не в самое лицо Аграфене Антоновне. — Да я уж и сам-то, поди, не упомню, кто я таков на самом деле. Одно вам скажу: не извольте беспокоиться, убегать от вас мне сейчас резона нет. Оно бы вам и выгодно было, чтобы я убежал. Сами понимаете, нет кредитора — нет и долга. Однако я не побегу, потому как предвижу от этого дела весьма недурную выручку.— Какая выручка? — Аграфена Антоновна уже не говорила, а сипела, как готовящийся закипеть чайник. — Какой такой долг? Ты что о себе возомнил?!— Ну а как же, — рассудительно сказал Савелий и, выдернув из-за голенища нож, принялся орудовать его кончиком, вычищая из-под ногтей несуществующую грязь. Увидев веселую игру солнечных бликов на широком, отполированном лезвии, княгиня испуганно притихла. — Как это — какой долг? А Бухвостов-то граф? Неужто забыть изволили? Или вы думаете, что я шкурой своей рисковал из одной только благодарности к вашему сиятельству? Не извольте так шутить, княгиня. От подобных шуток и до беды недалеко.Он небрежно сунул нож обратно за голенище и принялся выколачивать трубку. Обомлевшая, почти уверенная, что видит страшный сон, княгиня круглыми от ужаса глазами наблюдала за его действиями.— Так вот, ваше сиятельство, — как ни в чем не бывало продолжал Савелий. — Беседовать с вами одно удовольствие, но князь Аполлон уж, верно, начал беспокоиться. При всех его недостатках человек он довольно милый, незлой и предан вашему сиятельству всей душою. Негоже заставлять его воображать черт знает какие ужасы. А вдруг он подумает, что я посягнул на вашу честь? Какой кошмар! — воскликнул он по-французски, заставив Аграфену Антоновну вздрогнуть так сильно, что коляска испуганно качнулась на рессорах. — Словом, княгиня, я возьмусь за это крайне сомнительное дельце и, можете быть уверены, доведу его до конца наилучшим образом. Что же до денег, то, думается, мы сочтемся, когда вы вновь станете богаты. Но подобные коммерческие предприятия обычно требуют некоторого начального капитала... Не изволите ли снабдить меня средствами на мелкие расходы?Княгиня запустила трясущуюся руку за корсаж и, вынув оттуда, протянула Савелию несколько свернутых квадратиком ассигнаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104