— Да вы, верно, и не пытались, — с улыбкой произнесла княжна, стараясь не кусать губы от нетерпения.— Пытался, сударыня, и притом не единожды. Но, как ни возьмусь за перо, все получается какой-то вздор, а то и вовсе что-нибудь неприличное, чего в обществе и вслух-то не произнесешь. Нет, видно, слава пиита не для меня. Что ж делать, когда таланта нет!— О, существует весьма простой выход из этого щекотливого положения, — смеясь, ответила Мария Андреевна. — Читайте дамам стихи других пиитов, вот и вся недолга! Так все делают, а некоторые идут много дальше, выдавая чужие сочинения за свои собственные. Вы слыхали о юном Александре Пушкине?— К великому моему стыду — нет, не слыхал. А что, сей юноша прославил свое имя тем, что присваивал чужие вирши?Княжна рассмеялась, на сей раз совершенно искренне.— Что вы, сударь, право! Как можно? Неужто и вправду не слыхали? Сам Гаврила Романович Державин назвал сего отрока своим преемником и напророчил ему славу величайшего пиита, коего имя будет греметь в веках.— Воистину, сударыня, я пристыжен. Нет, я просто уничтожен! Как же так?... Сам Державин... Какой стыд! Позор! Надеюсь, вы простите мне мое невежество, приняв во внимание то, что я уже год как не покидал седла и ежели слышал стихи, так только те, что распевает эскадрон на марше. Быть может, вы сами прочтете мне что-нибудь? Пушкин, вы говорите? Умоляю вас, Мария Андреевна, не отказывайте мне в такой малости!— Что ж, придется вас простить, — сказала Мария Андреевна. — Прочесть вам из Пушкина? Не знаю, право... Сейчас, дайте вспомнить.Но декламации не получилось. Устремив взор вдаль, к противоположному краю лужайки, княжна едва успела открыть рот, как на темном фоне деревьев и кустарника мелькнуло что-то рыжевато-серое — мелькнуло, исчезло, а потом снова появилось и стало быстро приближаться, передвигаясь огромными плавными скачками.— Боже мой, что это? — воскликнула Мария Андреевна, лучше кого бы то ни было знавшая ответ на свой вопрос.— Собака, я полагаю, — ответил Юсупов напряженным голосом, подсказавшим княжне, что поручик сильно сомневается в собственной правоте. — Хотя... Пардон, мадемуазель! Боюсь, что это не собака, а волк. Странно... Откуда бы ему здесь взяться?— Волк! — вскрикнула княжна так громко, что Юсупов вздрогнул, а серый хищник на бегу повернул в их сторону лобастую голову. Не сулящий ничего хорошего ледяной огонь вспыхнул в его зеленоватых глазах, когда он увидел стоявших на краю открытого пространства людей. Волк немного изменил направление бега и, с каждым прыжком набирая скорость, понесся прямо на княжну и Юсупова.Разделявшее их расстояние неумолимо сокращалось, а Юсупов все медлил, нерешительно положив ладонь на эфес новенькой сабли.— Делайте же что-нибудь, сударь! — истерично взвизгнула княжна. — Он меня загрызет!— Не бойтесь, сударыня, я с вами, — спокойно произнес Юсупов, которому встреча с волком, похоже, была нипочем. — Через минуту его серая шкура будет лежать у ваших прекрасных ног.Между тем волк уже обогнул пруд и теперь несся прямо на них со скоростью, казалось превышавшей скорость полета пушечного ядра. Они уже могли слышать громкий шелест травы под его лапами и глухое рычание.Юсупов с лязгом выхватил из ножен клинок и попытался принять оборонительную стойку, но тут княжна, издав напоследок громкое «ах!», повалилась прямо на него. Юсупов машинально подхватил обмякшее тело своей спутницы, которое теперь, как нарочно, очутилось между ним и неумолимо приближавшимся волком. Пытаться поразить зверя саблей, держа на руках бесчувственное тело княжны, было попросту смешно; счет времени между тем шел уже на мгновения, и, поняв это, Юсупов привычным движением вскинул свою трость, придерживая княжну рукой, в которой была зажата сабля.Выстрел прозвучал, когда зверь находился уже буквально в трех шагах от княжны и поручика. Вытянутая вперед рука Юсупова вместе с тростью сократила это расстояние до каких-нибудь полутора шагов. Промахнуться, стреляя с такой дистанции, Юсупов просто не мог, и пуля ударила волка точно между глаз. Зверь перевернулся в прыжке, боком рухнул на землю, тяжело покатился по ней в вихре вырванной с корнем травы и замер, в последний раз лязгнув страшными челюстями.Юсупов осторожно опустил на землю бесчувственное, как ему казалось, тело княжны и только теперь перевел дух.— Чертова собака, — сказал он, адресуясь к мертвому зверю. — Откуда ты взялся, скотина? Из-за тебя мне опять придется изворачиваться!Эти слова заставили лежавшую на траве с закрытыми глазами княжну мысленно улыбнуться. Леснику Пантелею, который сидел в засаде за стволом старой липы, в отличие от княжны, было не до улыбок: опустив ружье, лесник перекрестился и утер покрытый ледяной испариной лоб рукавом рубахи. Барские затеи были ему решительно непонятны; прошептав короткую бессвязную молитву и окончательно восстановив таким образом свое пошатнувшееся душевное равновесие, Пантелей снова поднял ружье и припал щекой к прикладу, целясь на сей раз в спину склонившегося над княжной гусара.К счастью, палить в незнакомого барина леснику не пришлось. Через минуту княжна Мария Андреевна пошевелилась, подняла голову и встала, опираясь на руку своего спутника. Что-то возбужденно говоря и поминутно хватаясь за сердце, княжна увлекла поручика обратно в аллею, ведущую к господскому дому. Когда их голоса затихли в отдалении, Пантелей осторожно спустил взведенный курок, вышел из укрытия и двинулся к лежавшему в траве убитому волку, на ходу вынимая из-за голенища французского кавалерийского сапога большой острый нож. * * * Поручик Юсупов полулежал на разворошенной постели, поместив между поясницей и неровно оштукатуренной стеной смятую подушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104