А вам? Вам так не кажется, Огинский?Земля поплыла под ногами пана Кшиштофа, и небо дрогнуло над его головой, грозя расколоться на части. Однако пан Кшиштоф мгновенно взял себя в руки и ничем не выдал своего отчаяния.— Мне ничего не кажется, — ровным голосом ответил он. — Почему мне должно что-то казаться? И вообще, Юсупов, я не понимаю, чему вы так радуетесь. Ведь мы, кажется, договорились, что вы отвадите княжну от Черного озера.— Полноте, — сказал Юсупов, — о чем вы говорите? Ведь вам известен характер этой девицы. Коли она что-то задумала, так непременно сделает, и ничьи ухаживания ей в этом не помешают. И вообще, сударь, вам не кажется, что пора открыть карты?— Мне ничего не кажется, — повторил пан Кшиштоф.— А вот мне кажется. Ну же, Огинский, давайте поговорим начистоту! Ваши сказки о каких-то таинственных свидетельствах, имеющих отношение к какому-то наследству, меня более не устраивают. Игра, которую я веду, трудна и опасна, а вы сидите тут, дожидаясь неизвестно чего, и водите меня за нос.— Мне нечего вам сказать, — надменно объявил пан Кшиштоф. — Мои дела вас не касаются, точно так же как ваши заигрывания с княжной не касаются меня.— Черт бы вас побрал, Огинский. Ну почему вы так упрямы? Скажите, среди ваших родственников нет ослов?— Был один, — сказал пан Кшиштоф, — но он недавно скончался.— Это от него вы ждете наследства? Впрочем, вы правы, это действительно не мое дело. Давайте поговорим о Черном озере. Признавайтесь, Огинский, что вам здесь нужно? Не хотите? Ну, тогда я сам вам расскажу.— Любопытно было бы послушать, — иронически произнес пан Кшиштоф.— Правда? Извольте. У меня сегодня особенный день, черт бы его подрал. С самого утра все кому не лень преподносят мне сюрпризы — сначала княжна, потом этот старый дурак... Вот я и подумал: а почему бы и мне не преподнести сюрприз вам?— Вы уже преподнесли, — угрюмо буркнул пан Кшиштоф. — Может быть, хватит?— Отчего же? Ведь вы сами сказали, что вам любопытно послушать.Пан Кшиштоф поерзал на бревне. Пистолет за поясом мешал ему, и он положил оружие рядом с собой. Юсупов покосился на пистолет, но ничего не сказал, ограничившись легкой усмешкой. Он набил трубку, раскурил ее и начал говорить, рассеянно взрывая мох концом своей неразлучной трости. Глава 11 Солнце слепящим пятнышком горело в ледяном небе, и стоял трескучий мороз, заставлявший вспомнить о том, что скандинавы издревле считали ад местом, где царит вечный холод. Все вокруг покрылось пушистым инеем, снег визжал под ногами на разные голоса, и дыхание вырывалось из ноздрей облаками пара, который мгновенно замерзал на лету и ледяными кристаллами оседал на одежде.Лес стеной стоял по обеим сторонам дороги, снег искрился на черных еловых лапах, и его нетронутая белизна радовала глаз, особенно по сравнению со зрелищем, которое представляла собою сама дорога — укатанная, утоптанная, обильно унавоженная, местами запятнанная кровью, усеянная какими-то грязными обрывками, отмечавшими путь отступавшей по ней армии. Тут и там по обочинам этой скорбной дороги можно было видеть брошенные повозки, а то и окоченевшие до железной твердости трупы людей и животных. С лошадиных туш были срезаны мясистые части; приглядевшись к трупам людей, можно было заметить, что над ними уже потрудилось лесное зверье.Короткий обоз, состоявший всего из пяти повозок, двигался по этой дороге на запад, догоняя отступающую армию. Это был странный обоз. Теперь, когда даже генералы зачастую вынуждены были бежать от русских пешком, кутаясь в поповские рясы и бабьи салопы, вид сытых лошадей и всадников, сохранявших угрюмый и воинственный вид, вызывал удивление. До самых глаз запакованные в медвежьи шубы возницы сидели на облучках, непрестанно понукая лошадей; по бокам обоза скакал конвой, составленный из отборных драгун, числом около двух десятков. Процессия эта перемещалась с необыкновенной быстротой и при этом производила впечатление не горстки беглецов, но сохранившего стройный порядок боевого отряда, уверенно и неуклонно движущегося к некой вполне определенной цели.Рослые драгуны мерно покачивались в седлах, напоминая конные статуи. Иней серебрился на их длинных усах и на воротниках овчинных тулупов; мохнатым инеем обросли даже их брови и козырьки хвостатых касок. Возглавлявший этот отряд капитан ехал в середине колонны, время от времени привставая на стременах, оглядываясь назад и хриплым криком подгоняя отставших. Единственный из всех, он был одет не в краденую шубу или тулуп, а в форменный кавалерийский плащ с меховой оторочкой. Казалось, даже убийственный русский мороз был не в силах сломить волю этого закаленного в походах воина. Его прищуренные глаза зорко оглядывались по сторонам из-под мохнатых от инея ресниц, губы под роскошными усами были сердито поджаты. Задание, которое выполнял капитан, ему не нравилось: два десятка крепких, сохранивших дисциплину и способность драться кавалеристов могли пригодиться Франции и для более важного дела, чем охрана личного обоза маршала Мюрата. Впрочем, капитан не имел привычки обсуждать полученные приказы и намеревался выполнить свою задачу наилучшим образом. В конце концов, эта бесславная кампания наверняка не была последней, и капитан предвидел, что его сабле еще найдется работа в грядущих битвах. Только бы вырваться из этой дикой страны, неожиданно превратившейся в огромный медвежий капкан!Он невольно бросил взгляд на две повозки, поставленные в голове обоза. Одна из них была обычной зарядной фурой и двигалась на колесах, а другая представляла собою большие, вместительные сани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104