Огинский время от времени посасывал длинный чубук и, скучая, прислушивался к разговорам завсегдатаев, мысленно проклиная скупость Мюрата, снабдившего его деньгами в количестве явно недостаточном для того, чтобы поселиться в месте более приличном, чем этот клопиный вольер.Увы, клопы были не самым большим недостатком гостиницы, которую почтил своим вниманием самозваный лейб-гусар. Главная беда заключалась в том, что приличные люди сюда практически не заглядывали, так что узнать что-либо о княжне Вязмитиновой, сидя здесь и подслушивая чужие разговоры, не представлялось возможным. Да, имя княжны то и дело мелькало в наполнявшем темноватую залу гуле голосов, но толку от этого было мало: о княжне говорили люди, имевшие о ней смутное представление и вряд ли хоть раз видевшие ее своими глазами; сплетни же, столь сладострастно повторяемые этими подвыпившими болтунами, обычно не содержали в себе ничего нового и тем более полезного.Говорили, что княжна повредилась рассудком; говорили, что завела у себя в усадьбе совершенно дикие, ни с чем не сообразные порядки, что знается с дьяволом, читает непотребные книги, писанные безбожными англичанами, одевается как мужчина, по-мужски ездит верхом и каждое божье утро палит у себя на заднем дворе из ружей и пистолетов, распугивая все живое на пять верст в округе. Говорили также, что безумная княжна почти никого не принимает у себя в доме, сама выезжает в свет очень редко и что над нею в ближайшее время непременно будет учреждено опекунство, ибо нельзя же, в самом деле, позволять ей безумствовать и дальше!Таинственным полушепотом передавались подробности так называемых безумств княжны Вязмитиновой. Подробности эти были таковы, что пан Кшиштоф, недурно знавший Марию Андреевну, уже со второго слова переставал слушать: рассказчики несли явную чушь, совершенно лишенную смысла и наверняка сочиненную скуки ради завистливыми провинциальными барыньками.Впрочем, в этом потоке пустопорожней болтовни изредка попадались крупицы любопытной информации. Так, пан Кшиштоф был несколько встревожен слухом о приобретении имения графа Курносова почтенным семейством князя Зеленского — тем самым семейством, к коему бравый лейб-гусар с некоторых пор имел самое непосредственное отношение. Сия новость означала, что отныне ему придется передвигаться по городу и его окрестностям с большой оглядкой: зная княгиню Аграфену Антоновну, можно было не сомневаться, что она не остановится ни перед чем, дабы вернуть беглого зятя в лоно покинутой им семьи. Даже если бы княгиня алкала мести, ей не удалось бы придумать для пана Кшиштофа худшей казни: одна лишь мысль о возвращении в объятия своей любвеобильной супруги Ольги Аполлоновны заставляла его мученически закатывать глаза и покрываться холодной испариной.Но, в конце концов, не к этому ли он готовился, отправляясь в Смоленск? Всех этих и многих других неприятностей пан Кшиштоф ждал заранее, был к ним готов и знал, как избежать большинства из них. Много хуже было другое: молва прямо связывала спешный переезд семейства Зеленских в Смоленскую губернию со скоропостижной кончиной опекуна княжны Вязмитиновой, графа Федора Дементьевича Бухвостова. Уж теперь-то, говорили злые языки, княгиня своего не упустит! Как пить дать наложит она свои загребущие лапы на вязмитиновские деньги, говорили они и при этом алчно потирали руки, как будто такая перспектива сулила какие-то выгоды им самим.Вот это уже и в самом деле было дурно. Пан Кшиштоф хорошо изучил крокодилий характер Аграфены Антоновны Зеленской и потому знал: если она получит опекунство, его задача сделается невыполнимой. Возле каждого плодового дерева и каждого картофельного куста будет поставлен часовой с ружьем, всякий гриб в лесу непременно возьмут на строгий учет, а Черное озеро, прах его побери, обнесут трехсаженным забором и пустят голодных волкодавов, дабы местные мужики не ловили рыбу без барского соизволения...Анализируя слухи, Огинский пришел к весьма неутешительному выводу: на сей раз княгиня Зеленская, увы, имела все шансы добиться желаемого. Если бы он только мог, то непременно помог бы княжне Марии избежать цепких паучьих объятий Аграфены Антоновны — помог бы лишь затем, чтобы после погубить ее. Но вот именно — если бы!... Помешать княгине Зеленской интригами и ложью добиваться своего пан Кшиштоф был не в состоянии. Разве что застрелить ее в упор, когда она станет прогуливаться по своему новому саду?Пан Кшиштоф затянулся трубкой и, поерзав на стуле, задвинулся еще глубже в тень. Все, решительно все было не так, как надо; даже его блестящий мундир лейб-гусара в этом клопином гнезде оказался не к месту: пан Кшиштоф чувствовал себя в нем среди постояльцев как попугай, ненароком затесавшийся в воробьиную стаю. Он весь блистал, переливался, позвякивал и привлекал к себе любопытные взоры. Впору было съезжать отсюда, но куда?! На приличную гостиницу денег уже не осталось; по той же причине, да еще из опасения нарваться на знакомых, пан Кшиштоф не отваживался посещать дворянское собрание, где, верно, смог бы раздобыть побольше новостей об интересующих его людях.Словом, прежде всего остального ему нужны были деньги — живые, настоящие деньги, а не тот призрак грядущего богатства, коим поманил его гораздый на пустые обещания Мюрат. Никто не рассчитывал, что ему придется задержаться в здешних краях на столь длительный срок, потому и деньги кончились много раньше, чем пан Кшиштоф успел по-настоящему оглядеться.И стоило лишь ему об этом подумать, как в двери, пригибаясь, шагнул человек, которого пан Кшиштоф прежде здесь ни разу не встречал и который появился как нельзя более кстати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104