– Я прошу вас, поймите меня! Не за что так ругать Билла! Он пришел проститься и извиниться. Это был прощальный поцелуй!Не успел я отозваться, как Ронни вспыхнул снова.– Ах, вот как! Вы целовались на прощанье! Очень трогательно! На прощанье после чего, смею спросить?– Мы целовались на прощанье после ничего. Ронни, между нами ничего не было. Я тебе уже говорила.– Что, к чертям, ты мне говорила?– Что Билл любит меня. Я не могу ничего поделать. Ведь это не преступление. Может же человек влюбиться. Очень грустно, что так случилось, да и я вела себя глупо. Я плохо разбираюсь в таких вещах.Этим оружием она могла победить меня, но не Ронни.– Ах, ты не разбираешься в таких вещах? И никто в Шропшире никогда не говорил тебе, что молодым женам недопустимо иметь любовников в первом месяце замужества? Может быть, там у вас так принято?Жанна подняла руку, как бы защищаясь от удара.– Между нами ничего не было… Зачем ты устраиваешь эти дикие сцены?– Зачем я устраиваю сцены, когда застаю тебя в объятиях какого-то сопляка?– Мы прощались.– Интересное совпадение: я прихожу, а вы прощаетесь!– Да, так и было.– Почему я должен верить тому, что между вами ничего не было?– Потому что я говорю тебе об этом.– Сука! – взорвался Ронни.Бешенство изменило его лицо до неузнаваемости. Меня это не на шутку испугало. Для его же пользы я хотел его успокоить.– Оставь ее в покое, Ронни, – тихо сказал я. Он повернулся ко мне.– Ради Бога, неужели и ты влюблен?Я почувствовал себя так, словно получил пощечину. Я хотел ему ответить, но Жанна определила меня:– Ронни, ты почему разговариваешь с мистером Дулитчем таким тоном?Ронни бросился к ней.– Ты смеешь спрашивать меня? Ты, ничтожная уборщица курятников! Ты дочь…– Ронни, предупреждаю тебя… Ронни схватил ее за руку.– Хорошо. Ты предупреждаешь меня. О чем? Что наконец скажешь мне правду? Ко всем чертям! Почему ты вышла за меня?– Ронни, я прошу…– Ради денег?– Ронни…– Жак, наверное, возмущен твоим поведением… Ты выходила за меня по любви, ты так говорила за хлевом в Шропшире, значит, это правда. Ничего удивительного, что ты так геройски противилась искушению. Противостояла, да? Или ты влюблена в Билла?Ронни сжимал плечо Жанны. Я смотрел на нее, как загипнотизированный, и думал: «Она уже готова во всем признаться, тогда все потеряно».Ронни снова повернулся к камину: его кулаки были крепко сжаты.– Подождите, – угрожал он. – Я наведу порядок среди всех паразитов, лгунов и подлецов. Я отправлю вас туда, откуда вы пришли. Каждого – в его собственную сточную канаву!Он подошел к камину, схватил дрезденскую фигурку негра и со всей силы бросил ее на пол.– Ронни, во имя Бога! – закричал я.– Убирайся отсюда! – Ронни!– Ты слышал? Ты – муж жены, выбросившейся из окна, и отец сына, соблазнившего жену твоего благодетеля! Иди домой и подыскивай себе работу!Жанна подошла ко мне. Она сразу как-то постарела. Впервые мне пришлось видеть девятнадцатилетнюю девушку, похожую на старуху.Мне очень грустно, – сказала она, – но ведь вы мне верите, правда?– Да, – ответил я.– Я знаю, но сейчас будет лучше, если вы уйдете.– Могу ли я чем-нибудь помочь вам?– Нет, лучше уходите. Прошу вас.Я посмотрел на Ронни. Он стоял у камина, глядя на обломки разбитой фигурки.Несмотря на его грубость, я был преисполнен сочувствия к нему и неприязни ко всем Лейгтонам: Базилю, Норе, и жертвенной леди Филлис. До их приезда все было так хорошо. Но Жанну… Жанну мне все равно было жаль. О Билле я даже вспоминать не хотел. Он сбил Жанну с толку, выставил на посмешище Ронни, лгал мне.Жанна протянула мне руку.– Позвони, если я понадоблюсь тебе, – попросил я.– Хорошо, но я думаю, что справлюсь сама. Я вышел. ГЛАВА 8 Домой я вернулся с неспокойной душой. Лера, как всегда по вторникам, отсутствовала, и я почувствовал облегчение. Я все время думал о Ронни. Имел ли я право оставить его в таком состоянии? Ведь то, что с ним случилось, почти равносильно катастрофе с Фелицией. Я позвонил в гараж. Автомобиль был на месте. Билл привез его около четырех.Я представил себе моего единственного сына в этом страшном доме на Файр Истленд. Сказала ли Жанна правду? Продумал ли Билл свои поступки, осознал ли он, сколько причинил зла? Я набрал его номер. Никто не ответил. Я принес из кухни пару сандвичей и каждые пять минут пробовал ему дозвониться.В половине десятого позвонил Петер.– Жак, Билл дома?Его голос был слишком спокоен и сдержан. Я догадался, что что-то случилось.– Нет. Я пробую до него дозвониться.– И ты не знаешь, где он?– Нет.– Он был у нас, – продолжал Петер. – Ушел около часа назад. Может, следовало позвонить тебе раньше? Мы несколько растерялись. Так что с ним?До сих пор я ничего им не говорил. Петер и Ирис всегда сочувствовали мне, когда у нас с Биллом случались ссоры. Но на этот раз дело было слишком серьезно, чтобы скрывать что-либо от близких мне людей.– Что с Биллом? – спросил я.– Вы снова поссорились?– А что случилось?– Сначала мы подумали, что он пьян. Он пришел, когда мы обедали. Есть отказался и просто сидел в гостиной. На нем лица не было. А руки дрожали так, что он с трудом закурил сигарету. Ирис спросила его, как он себя чувствует. Он что-то буркнул в ответ и ушел. Если вы поссорились, мы, конечно, не будем вмешиваться. Но дело в том, что после обеда Ирис и Люция, наша домработница, искали какой-то рецепт и обнаружили пропажу револьвера, который сохранился у меня со времен войны. Может быть, это стечение обстоятельств, а может…У меня потемнело в глазах. Петер продолжал:– Но мы довольно долго не заглядывали в этот ящик, возможно, револьвер исчез давно.– Приезжайте ко мне, – сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37