– Я слышал, – сказал Андрей, – ты молодец, ты умница.
– Девятнадцатый год умница, – деловито ответила Лидочка.
Они прошли в ее комнату. Лидочка замерла, прислушиваясь к звукам из спальни родителей, дала знак Андрею заходить внутрь, а сама сказала, обращаясь к закрытой двери в спальню:
– Мама, я же просила – не вставай. Все в по-ряд-ке.
– В самом деле, Дуся, – сказал Кирилл Федорович.
– Я сплю, я сплю, – сказала Евдокия Матвеевна.
Лидочка закрыла дверь и зажгла ночник у кровати.
– Ты только не бойся, со мной ничего не случилось, – сказал Андрей. – Это я оцарапался о барбарис… и кровь чужая.
– А я не боюсь, – сказала Лидочка твердо. – Ты здесь. Ты сам дохромал. Но, наверное, все же что-то случилось.
– Да, – сказал Андрей, – все в жутком беспорядке. Я очень хочу пить.
– Поставить чай?
– Нет, холодной воды.
– Андрей, первым делом вымойся. Я маму из комнаты не выпущу.
Это было самое разумное решение. Андрей поставил чемодан на пол. Открыл его, и Лидочка увидела окровавленную простыню. И тут она не выдержала и ахнула.
Андрей не стал ничего говорить. Он вынул из чемодана чистое белье, потом передал Лиде конверты.
– Раздевайся здесь. Кинь брюки в угол. Не бойся, я отвернусь.
Андрей разделся.
– Брюки все в крови, – сказала Лидочка.
– Не оборачивайся.
– Ты, оказывается, еще целомудренней меня, – сказала Лидочка. Она быстро завернула в простыню его вещи.
– Ничего страшного, – сказала она. – Ванная напротив моей двери. Ты помнишь? Свет зажигается справа.
Андрей приоткрыл дверь. За дверью спальни Иваницких было тихо, но Андрей понимал – там не спят, а прислушиваются к каждому его шагу и не очень верят в версию об испуге, заставившем его прийти в гости в шестом часу утра.
Андрей прошел в ванную. Вода в ней согревалась печкой, так что придется потерпеть холод.
Он посмотрел на себя в большое зеркало – кровь прошла сквозь белье, на теле были пятна, не говоря уж о руках. Холодная, страшно холодная, невтерпеж, вода плохо смывала кровь и розовела. Андрей чувствовал запах крови, неприятный и мертвый. Он скреб себя мочалкой, чтобы было не так холодно, но, даже вымывшись, не был уверен, что стер с себя все следы крови.
И оказался прав – когда он поглядел на полотенце, на нем обнаружились розовые пятна.
Когда Андрей вернулся к Лидочке, она как раз сняла простыню с кровати, завязала в нее вещи Андрея, туда же кинула полотенце. Она уже принесла цивильные брюки Кирилла Федоровича – они были широки и коротковаты.
Узел с вещественными уликами Лидочка засунула под кровать. Затем взяла со столика баночку с кремом и сказала:
– Протяни руки, ты весь исцарапан, может воспалиться.
Движения ее тонких пальцев были нежными и летучими.
– Ты чего молчишь? – спросила Лидочка. – Ты рассказывай. Ведь случилось что-то очень страшное, правда?
– Да, – сказал Андрей, – Сергей Серафимович умер.
– Как умер? Где умер?
– У себя в кабинете, у меня на глазах.
– Значит, он все-таки вырвался от них…
– Как вырвался? – не понял Андрей.
– Вырвался и вернулся домой?
И только тут Андрей понял, что ему не приходило ранее в голову – как отчим оказался в кабинете?
– Странно, – сказал Андрей. – Он же должен был вернуться. И пройти мимо полицейского. И подняться по лестнице…
– Это не важно, – сказала Лидочка. – Главное, он дошел. Наверное, он не хотел привлекать к себе внимания?
– Конечно, это могло быть… нет, не могло! – сказал Андрей твердо. – Ты не представляешь, в каком он был состоянии – он был весь израненный, исколотый… он умирал. Нет, я не могу тебе все объяснить.
– Тише, мама услышит.
– Понимаешь, я услышал стон, хрип… он не мог двигаться. Он лежал на полу и почти не двигался…
– Не думай сейчас об этом, это ужасно. Не думай…
– Подожди, – отмахнулся Андрей. – Я совсем запутался… Сергей Серафимович исчез, причем следователь говорил, что было столько крови и даже ковер был разрезан. А сегодня он вернулся…
– Андрюша, не надо!
– Я услышал его сверху – было так тихо, что я услышал движение в кабинете. И ты хочешь сказать, что я не услышал, как он прошел по коридору и по лестнице?
– Значит, сначала ему было лучше, а когда он попал в кабинет, ему стало плохо…
Андрей согласился с ней, потому что ее устами говорил здравый смысл. Единственный якорь в этой ситуации – здравый смысл. Но Андрей понимал, что прав был он, а не Лидочка – она ведь не видела отчима. Она там не была!
– Ты правильно сделал, что пришел к нам. – Лидочка положила руку на его колено.
– Я пришел, потому что не знал, где спрятаться. Я подумал, что они увидят, что на мне кровь… они подумают, что я его убил.
– Не говори глупостей. Почему они подумают?
– Ты не представляешь, как они думают… а я разговаривал с Вревским. Ему нужен преступник. Он всех подозревает. И я понял, что там в доме… – Андрей замолчал. Он понял, что им руководили соображения более важные, чем только попытка бегства. Документы отчима! – Послушай, – сказал Андрей, – я тебе все расскажу, а ты скажешь, что думаешь.
И Андрей передал ей разговор с отчимом.
– Получаются два портсигара. Как в романе о шпионах, – сказала Лидочка. – Если у тебя портсигар и у меня такой же портсигар, то мы друг друга узнаем. Это условный знак. Пароль.
– Нет, – сказал Андрей. – Портсигары разные.
– Покажи.
Они положили портсигары рядом на кровать. Портсигары были совершенно разные. Одно их объединяло – они не открывались.
Лидочка наклонилась, разглядывая портсигары, и ее распущенные волосы, упав на плечо, скрыли лицо. И вдруг Андрей увидел свою невесту! Последние полчаса он видел Лидочку – не плотскую земную Лидочку, а как бы образ Лидочки, подруги… Ночная рубашка смялась и обнажила коленку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105