У тебя мои гены, девочка. Ты рождена для борьбы, ты сильная, как и я. – Она встала и взяла букет. – Его надо поставить в воду.– Мама, не делай ничего…– Не волнуйся. Я не воображаю себя Рэмбо. И я не вступлю в игру, пока ты не окажешься дома в Калифорнии. Так что, возможно, Алекс с Кэтлин сумеют раздавить этих ублюдков раньше, чем я доберусь до Стамбула.Мариза покорно склонила голову.– Дай бог, чтобы так случилось.Время уже близилось к полуночи, когда Кемаль с Кэтлин добрались до дома на Босфоре.Алекс стоял в кухне, наблюдая за входной дверью.– Я приготовил кофе, желаете?– Нет, спасибо. – Кэтлин быстро прошла через гостиную в свою комнату. – Я слишком устала. Спокойной ночи.– Она стала совсем другой. – Кемаль беспокойно уставился на дверь, за которой скрылась Кэтлин. – Мне это не нравится.– Полагаешь, я не вижу? – Тон Алекса был почти свирепым, когда он разливал кофе по чашечкам. – Она не говорит, не улыбается. Она вообще отсутствует. Все это началось с того дня в Вазаро.– Шок, – сказал Кемаль. – Я видел, это иногда случалось с детьми в гареме. Они не хотели верить в то, что с ними случилось, и замыкались в себе.– И как долго это продолжалось?– У некоторых – годы, – сказал Кемаль. – Но с Кэтлин другая ситуация. Она стремится победить свой страх, у нее началась обратная реакция. – Он прямо посмотрел в глаза Алексу. – Когда мы с ней ждали, пока ты проверишь дом, она просила меня помочь ей пробраться в гарем, чтобы разузнать об Аднане.– Боже…– Я сказал ей, что это плохая идея. Аднан вообще не показывался с тех пор, как вы покинули Стамбул.– Где он, черт возьми, может скрываться?– Прошло всего семь дней, – напомнил Кемаль. Семь дней вины и боли. Его, Алекса, вины и боли Кэтлин. Алекс стиснул кофейную чашечку.– Она не должна ни в чем участвовать, это слишком опасно.– Она переполнена ненавистью к Ледфорду. Месть помогла бы ей выйти из этого оцепенения.– Нет. Это может окончательно разрушить ее личность. У нее другие моральные принципы, и месть она всегда считала чем-то недостойным. Теперь она может оказаться на грани помешательства.– Тогда что ты предлагаешь?– Надо сделать все, чтобы заставить ее перестать думать о смерти и вспомнить о жизни.Кемаль вопросительно поднял брови.– Танцующий Ветер, – сказал Алекс. – Она чувствует, что все потеряно, но остается еще Танцующий Ветер.– Я не понимаю. Он ведь тоже потерян.– Да, он потерян. Но загадка его остается. – Алекс в два глотка допил свой кофе. – Попытаемся, черт возьми. Ничем другим я сейчас не могу ей помочь. – Он поставил чашечку на блюдце. – Масквел должен был отправить свой перевод на «Америкен экспресс» за день до гибели. Я хочу, чтобы ты забрал посылку завтра утром и принес Кэтлин.Кемаль кивнул.– Думаю, она оценит, что ради нее я делаюсь мальчиком на побегушках.– Не думаю, что она вообще может воспринимать сейчас реальность, – устало заметил Алекс.– Все меняется. Терпение, друг мой.Алекс посмотрел на закрытую дверь комнаты Кэтлин.– Ты предлагаешь ждать? Нет, я должен попытаться вывести ее из этого состояния как можно скорее.– Я принес подарок. – Кемаль стоял перед закрытой дверью в комнату Кэтлин. – Выйди и улыбнись. Он должен тебе понравиться.Впустив его, Кэтлин быстро закрыла за ним дверь.– Что это?Кемаль с радостным видом поставил широкую коробку на кофейный столик.– Тебе повезло, что я сильный, как бык. Другой бы сломался под такой тяжестью.– Что это? – с внезапно вспыхнувшим любопытством спросила Кэтлин.– Не знаю. – Кемаль достал нож и начал разрезать верхнюю упаковку. – Что-то связанное с Танцующим Ветром. Алекс сказал, что это от Масквела.– Питер…Она ощутила резкую боль, вспомнив свой последний разговор с ним по телефону. Как он был добр и терпелив с ней!Глазами, полными боли, она следила за Кемалем, открывавшим коробку.– Три проектора. – Кемаль вытащил первый, затем последовал прямоугольный сверток, который он протянул ей. – Почти такой же тяжелый, как и проектор.– Перевод!Как же долго ждала она его. Возбуждение вырвалось наружу, освобождая ее от скованности последних дней.Кемаль достал из коробки следующий сверток и также протянул ей.– Сколько тут разных сокровищ!Она открыла пакет и заглянула внутрь, затем быстро завернула опять.– Одни фотографии.Кемаль протянул руку.– Можно мне?Кэтлин помедлила, затем протянула ему сверток. Кемаль начал рассматривать фотографии.– Я люблю цветы. Как прекрасно было твое Вазаро.– Да, было.Он поднял на нее глаза, светящиеся состраданием и симпатией.– Ты жила этой радостью, и теперь ее больше нет у тебя. Постарайся найти другие. Надо заставить себя посмотреть в лицо жизни.– Я видела ее лицо.– Оно очень изменчиво. Сейчас ты видишь все в черном цвете. Но я… Кто это? – Он с интересом уставился на одну из фотографий.Кэтлин взглянула.– Мариза Бенедикт.– Молодая девушка, которую ранил этот сукин сын Феррацо? – Выражение лица Кемаля стало суровым.– Да.Кемаль продолжал изучать снимок.– В ней чувствуется что-то необычное. – Он задумчиво рассматривал лицо Маризы. – Она никогда не смеется, верно?Кэтлин недоумевающе нахмурила брови.– Что ты имеешь в виду? Разумеется, она не ходит с вечно недовольным лицом, но… – Кэтлин остановилась, сообразив, что она и в самом деле никогда не слышала смеха Маризы.Кемаль кивнул.– Она улыбается, но не смеется. Это нехорошо. Кто-нибудь должен научить ее смеяться.– Ей пришлось много пережить. Но как ты догадался?.. – В голосе Кэтлин звучало изумление.Кемаль таинственно улыбнулся:– Древние китайцы умели читать по выражению лица. Я занимался их наукой одно время.– На какой-то момент я почти поверила в твое хваленое второе зрение, – вяло улыбнулась Кэтлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131