Вернувшись к «мустангу», я застал рядом с моей машиной незнакомого человека.
— Хорошая машина, — произнес незнакомец. Голос его показался мне необычайно высоким, почти девичьим, а интонации выражали искреннее восхищение.
Мужчина опирался рукой на стену парковочного киоска. Невысокого роста и достаточно плотный, он был одет в дождевик, застегнутый спереди на все пуговицы, из-под которого виднелись коричневые брюки и пара ботинок им в тон.
Лицо незнакомца наводило на мысль о фильмах ужасов. Практически лысая голова с круглой макушкой, затянутой жиром, расширялась книзу настолько, что незаметно переходила сразу в плечи. Шеи же, или того, что можно назвать шеей, не было вовсе. По лицу разлилась мертвенная бледность; на нем ярким пятном алели губы, растянутые в непрерывной ухмылке. Его глаза были водянисто-серыми, почти бесцветными. Ко всему прочему, от незнакомца исходила странная смесь запахов, заставившая меня задержать дыхание и сделать шаг назад: запах земли и крови, вонь гниющего мяса и аура животного страха, который так и витал в воздухе.
— Хорошая машина, — повторил он. И толстая белая рука выскользнула из кармана дождевика. Незнакомец оценивающе погладил крышу «мустанга», и мне показалось, что краска вот-вот начнет таять под его пальцами. По каким-то непонятным причинам возникало сильнейшее желание оттолкнуть его от моей машины, но меня остановил суровый голос инстинкта, который говорил мне: «Не трогай его!»
Впрочем, было в нем и еще кое-что более значимое. Незнакомец вызывал острое ощущение, как-то связанное с летальным исходом, с желанием причинять боль и мучения, возможно, по сексуальным мотивам. Эта адская смесь эмоций словно сочилась из его пор и текла по коже, едва ли не вызывая галлюцинации. Казалось, прикоснись я к нему — и мои руки погрязнут в чужой плоти: его кожа засосет мои пальцы.
А потом он убьет меня... Потому что именно этим он и занимался. Я был в этом уверен.
— Ваша машина? — спросил он. Его глаза излучали холод, и кончик розового языка мелькнул у него между губ, как у змеи, осязающей воздух.
— Да, это моя машина, — отвечал я. — А это ваш «кадиллак»?
Незнакомец проигнорировал мой вопрос. Или решил притвориться, что не услышал его. Он еще раз провел рукой по моему «мустангу».
— "Мустанг" — хорошая машина, — произнес он. — Я и «мустанг». У нас много общего. — Он придвинулся ко мне так близко, что я мог чувствовать на себе его дыхание, отдававшее гниловатой сладостью, словно переспелый подгнивший фрукт. — Мы оба отправимся к черту после девятнадцати семнадцати...
После паузы незнакомец рассмеялся и с расстановкой проговорил:
— Позаботься лучше об этой машине, чтобы с ней ничего не случилось. Человек должен заботиться о том, чем обладает. Он должен волноваться только о своих делах и не совать нос в дела других людей. — Он развернулся и направился к своей машине. — До скорой встречи, мистер Паркер, — бросил он на ходу. После чего незнакомец сел в «кадиллак» и уехал.
Глава 5
Роджеру не слишком-то понравилось долгое ожидание, я понял это по напряженным глубоким морщинам на его лбу: они стали глубже еще на полдюйма к тому времени, как я пришел.
— Не прошло и года, — пробормотал он, принимаясь за еду. Это, наверное, было самое длинное предложение из всех, которое услышал от него за все время нашего знакомства.
Я тоже взял свои рис и курицу, но аппетит у меня пропал. Я был расстроен и озадачен появлением лысого толстяка. И никак не мог понять, откуда он знает мое имя и почему у меня возникали такие странные ощущения на его счет.
Едва мы с Роджером вернулись к нашей работе, начал дуть пронизывающий ветер и пришлось понемногу сворачивать дела. Тем более, что наступала темнота. Я заплатил Роджеру, и он кивнул, поблагодарив таким образом меня, а затем направился в город. У меня на руках остались мозоли, но работу просто необходимо было завершить до прихода сильных холодов, иначе я остался бы жить в ледяной крепости. Приняв теплый душ, чтобы смыть с себя пот и грязь, и сделав себе чашечку кофе, я услышал шум мотора машины, паркующейся около моего дома.
Поначалу я не узнал ее, когда она вышла из своей «хонды», — очень уж она выросла с того времени, когда мы виделись в последний раз. Волосы теперь стали светлее, видимо, осветленные искусственно, и фигура по-женски оформилась: большая грудь и широкие бедра. Меня немного смутили эти заметные перемены. В конце концов, Эллен Коул только исполнилось двадцать, и к тому же она была дочерью Уолтера.
— Эллен?.. — я направился к ней, спустившись с крыльца, и обнял девушку, когда она прижалась ко мне.
— Я очень рада снова видеть тебя, Берд, — сказала она мягко.
Я еще крепче обнял ее вместо ответа. Эллен Коул — я наблюдал за тем, как она растет. Я помнил, как танцевал с ней на своей свадьбе и она смущенно улыбалась младшей сестре Лорен, а та непрерывно показывала язык Сьюзен. А еще помнил, как сидел на ступенях крыльца дома Уолтера с кружкой пива, а Эллен — ступенькой выше, руками обхватив свои колени. Я тогда пытался объяснить ей, почему мальчишки иногда ведут себя как полные придурки даже с самыми красивыми девчонками. Мне нравилось думать, что по некоторым темам я мог выступать в качестве эксперта.
Она была подругой Сьюзен, и Дженнифер любила ее. Моя дочь не плакала, когда мы, уходя куда-нибудь вечером вместе с женой, оставляли ее дома, если Эллен соглашалась посидеть с ней. Ребенок просто забирался к ней на руки, играл с ее пальцами, а потом засыпал, положив голову ей на колени. В Эллен жила какая-то сила, источником которой были безграничная доброта и сострадание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128