В голове у меня зазвенело, а из уха пошла кровь. Я еще подумал, что моя ушная раковина сейчас просто взорвется, но тут давление пальцев на шею начало усиливаться, и я отчетливо понял, что могу больше не беспокоиться об ухе.
Нож заколебался в его руке, и я почувствовал новую волну боли. Кровь теперь текла просто ручьем, капая с моей щеки на белоснежный воротник. Лицо Билли стало почти бордовым от ярости, он тяжело и часто дышал сквозь крепко стиснутые зубы.
Билли полностью сосредоточился на том, чтобы вытрясти из меня жизнь, а я тем временем умудрился залезть правой рукой в свой карман и с облегчением почувствовал прохладную рукоятку пистолета. Я уже думал, что больше не выдержу, когда мне вдруг удалось высвободить руку и ткнуть пистолетом прямо в физиономию Билли. Злобный огонек, до этого мелькавший у него в глазах, начал потихоньку угасать. Давление на мою шею ослабло, нож выскользнул из раны, и я повалился на пол. Мое горло страшно саднило, а из легких вырывались хрипы. Я продолжал держать Билли под прицелом, но он оставил меня и отошел прочь. Теперь, когда волна его ярости немного спала, выглядел довольно неуверенно. Билли взял сигарету из пачки «Мальборо», прикурил ее. Затем предложил сигарету мне. Я отрицательно покачал головой, отчего боль в моем ухе снова начала нарастать. Тогда я решил больше не качать головой.
— Почему ты хочешь надеть на меня наручники? — спросил Билли заискивающим тоном. Он посмотрел на меня, и я увидел в его глазах настоящую тоску. — Может, не надо, а?
Я сделал еще несколько глубоких вдохов и только тогда смог заговорить. Мой голос звучал хрипло, а горло болело так, словно кто-то засыпал туда гравий. Если бы я не знал что у Билли ум ребенка, я бы все-таки пустил в ход оружие.
— Ты сказал, что собираешься сделать из меня бейсбольную биту и выбить из меня все дерьмо, насколько я помню, — сказал я.
— Эй, но ты же был груб, — произнес он, и злобный огонек снова загорелся на мгновенье в его глазах.
Мое оружие все еще было направлено на Билли, но его это по-прежнему мало заботило. Мне же было интересно: может быть, он знал об оружии что-то, чего не знал я? Может быть, спертый воздух трейлера мог препятствовать вылету пули из ствола, пока мы там разговаривали?
Я был груб? Совсем было собравшись снова отрицательно покачать головой, я вспомнил о пострадавшем ухе и решил, что лучше вообще лишний раз не шевелиться... Я пришел к Билли Перде, как, возможно, сделал бы покойный ныне отец Риты, бывшей его жены, которая жила теперь со своим двухлетним сыном Дональдом в маленькой квартирке на Локуст-стрит в Портленде. Ее развод с Билли Перде состоялся шесть месяцев назад, и с этого времени горе-папаша не выплатил ни цента алиментов своему законному сыну. Я знал семью Риты все то время, пока рос в Скарборо. Ее отец скончался прямо на работе, в банке, а мать всю жизнь боролась за сохранение семьи. Один брат Риты сидел в тюрьме, другой находился в бегах, спасаясь от обвинений в хранении наркотиков, а старшая сестра жила в Нью-Йорке и к этому времени порвала все связи со своей семьей.
Рита была худенькой симпатичной блондинкой, но тяжелая жизнь наложила отпечаток на ее внешность и взгляды. Билли Перде никогда не бил жену, не оскорблял ее физически, но он имел явную склонность к систематическим вспышкам гнева — и уже вывел из строя поочередно две квартиры, в которых они жили, когда были женаты: он дважды пытался поджечь их. В последний раз Рита проснулась вовремя, чтобы едва успеть спасти своего тогда еще годовалого сына и включить пожарную тревогу для эвакуации остальных людей. На следующий день она подала на развод.
Теперь Билли скрывался в своем трейлере и влачил жалкое существование, еле сводя концы с концами. В зимнее время он находил временную неквалифицированную работу, либо срубая новогодние елки, либо направляясь дальше на север, на лесоповал. В остальное время Билли занимался тем, что умел делать, а умел он немногое. Его трейлер стоял на земле, которой владел Рональд Стрейдир, индеец по происхождению, поселившийся в Скарборо по возвращении из Вьетнама. Рональд командовал корпусом К-9 во время вьетнамской войны, возглавлял походы войск по джунглям и был неразлучен со своей немецкой овчаркой Эльзой. Собака могла учуять приближение вьетнамцев на расстоянии; Рональд однажды рассказывал мне, что собака смогла найти свежую воду даже тогда, когда отряд забрел в низины, в болотистую местность. Когда американцы эвакуировались, Эльза была оставлена как «лишнее оборудование» в распоряжении южновьетнамской армии. У Рональда в бумажнике всегда хранилась ее фотография вместе с парой собачьих жетонов, висевших ранее у нее на ошейнике. Стрейдир сказал, что вьетнамцы съели его собаку, как только американцы уехали, а он так больше никогда и не завел себе другой. Вместо этого у него появился Билли Перде.
Билли знал, что его бывшая жена хочет переехать на Западное побережье и начать там новую жизнь и что она нуждается в деньгах, которые Билли должен был ей для этого дать. Он не хотел, чтобы она уезжала. Все еще верил в то, что сможет наладить их отношения, однако у Риты сложилось совсем иное мнение на этот счет.
Вот тут-то я и сказал Билли, что она не собирается возвращаться к нему и по закону он обязан выплачивать ей деньги.
— Я люблю ее, — произнес Билли, притушив свою сигарету и выпустив из ноздрей две струи дыма. — Кто будет присматривать за ней в Сан-Франциско?
Я поднялся на ноги и стряхнул полузасохшую кровь со своей щеки. Рукав пиджака промок от крови. Мне повезло, подумал я, что пиджак черный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128