Была также еще одна возможность: крошка Банни могла заметить свет в моих окнах я удивиться, почему я так долго не возвращаюсь. Может быть, она решила сама проверить, в чем дело...Но я не мог рисковать. Я переложил револьвер в левую руку, правой взялся за ручку двери и рывком распахнул ее настежь, отпрыгнув в сторону и выставив вперед револьвер со взведенным курком.Это был не мужчина. Это даже была не Банни. Это была Эллен Эмерсон. Глава 6 Лицо Эллен было бледным, огромные глаза ее выглядели еще крупнее и были словно подернуты туманом. Мягкий огонек в них погас, отчего они казались даже чернее, чем были на самом деле.Она шагнула вперед и увидела револьвер в моей руке. Рот ее широко раскрылся, а лицо приняло землистый оттенок. Она вскрикнула и замерла, не сводя глаз с револьвера.Я опустил руку и убрал револьвер.— Эллен... — пробормотал я, — что вы здесь делаете?Она проглотила комок, застрявший в горле, не в силах произнести ни слова, лицо ее постепенно приобретало прежнюю окраску и вместе с тем прежнюю красоту.Я взял ее за руку.— Заходите же! И простите за револьвер: я думал, что это кто-то другой...Наконец она обрела дар речи и даже попыталась изобразить некое подобие улыбки:— Я... надеюсь, что это так!Она вошла в комнату и снова испуганно вскрикнула, прижав ладонь к губам. Лицо ее начало проходить через всю гамму оттенков в обратном порядке. Она протянула дрожащую руку, указывая на что-то на полу.Тогда только я вспомнил о двух распростертых телах, валявшихся на ковре. А я ведь только слегка расправился с ними, а если бы я разделался с ними по-настоящему, Эллен, наверное, составила бы им компанию на полу...— Простите, Эллен, — сказал я. — Ради бога, простите! Извините за беспорядок в комнате. Здесь... немного не прибрано...Она уронила руку и взглянула на меня.— Что... что...— Садитесь, — я подвел ее к дивану и усадил поудобнее, так, чтобы ей не было видно бандитов. — Одну минуточку! Я должен... э... слегка убрать в комнате...Она ничего не ответила, но я услышал тихий стон.Я посмотрел по сторонам и заметил, что высокий бандит начинает шевелиться. Низенький не доставит мне беспокойства еще долгое время, это я знал, долговязый же верзила был не только покрепче, но и получил от меня значительно меньшую порцию, чем коротышка.— Эллен, — вежливо сказал я, — смотрите на стенку или еще куда-нибудь. Вот, поглядите на Амелию!Амелия — это голая, яркая и довольно-таки непристойная, размером в квадратный ярд, висящая на стене над диваном, одна из тех цветастых лакированных красоток, которых можно встретить только в холостяцких квартирах. Амелия, которая говорит: «Придвинься поближе, милый!» не только глазами, но и значительной частью всего остального. Амелия, при виде которой дамы хмурятся и поджимают губы, а мужчины подходят поближе для более тщательного исследования и кривят губы в обратную сторону.Эллен посмотрела на стену, и ее губы начали поджиматься, а я взял пружинный кастет, подошел к долговязому субъекту, начинающему приходить в себя, и трахнул его по черепу чуть повыше правого уха. Он снова стал неподвижным, словно превратился в безобидный предмет обстановки.Когда я выпрямился, Эллен глядела на меня, но губы ее все еще были поджаты.— Вы... вы ударили его! — в ужасе проговорила она.— Ну да. Я его немного успокоил.— Но... это ужасно!— Что ужасно? Я должен был его...— Но ведь он лежал беспомощным и неподвижным.— Ну нет! Он уже шевелился!— Шевелился! Он лежал на полу, ничего не делая...Я прервал ее снова:— Успокойтесь, дорогая! Я знаю правила хорошего тона, но я не собираюсь разрешать акуле сожрать меня только потому, что рыбу не принято резать ножом. А этот бедный беспомощный человек даст акуле сто очков вперед и не преминет воспользоваться малейшей возможностью, чтобы прикончить меня.— Зачем вы так... — она запнулась. — Прикончить вас... — чуть слышно прошептала она, и лицо ее снова побелело...Сперва я подумал, что она была потрясена душераздирающей мыслью о возможности лицезреть меня, лежащим на полу вместо этих двух бандитов. Я присел к ней на диван, показал два пистолета и протянул ей нож.— Эти типы, — сказал я, — поджидали меня здесь, когда я вернулся домой. А тот, которого я сейчас стукнул, пытался проткнуть меня вот этой игрушкой...Но я ошибался. Она едва слушала меня. Лицо ее искривилось гримасой горя и отчаяния.— Шелл... — проговорила она со слезами в голосе, не в силах подавить рыдания. — Шелл, они убили его. Это было ужасно... Они убили его!— Убили? Кого убили?— Крейга... Они убили его! Я была там в это время... Это было ужасно, ужасно, ужасно! — Голос ее постепенно повышался, достигая пределов истерики.Я положил руки ей на плечи.— Спокойно! Крейга Велдена? Вашего... Вашего брата?— Да... Я... — сначала она не могла закончить фразы, но потом усилием воли взяла себя в руки. — Вы помните, я должна была встретиться с вами на «Сринагаре»?— Да. Я приходил в седьмую каюту.— Мне очень жаль, Шелл, но... я ждала вас, когда Крейг пришел и сказал, что мы должны немедленно уехать.— Он был на яхте?— Да. Мы приехали вместе с ним... Он сказал, что нельзя терять ни минуты, надо уезжать немедленно. Я знала, что смогу потом извиниться перед вами и все объяснить. Мы поехали к Крейгу в Лос-Анджелес. Он сказал, что хочет дать мне какие-то бумаги. Сказал, что может доверять только мне, но "и словом не обмолвился, что было в бумагах. И он был ужасно взволнован. В его комнате за картиной имелся сейф. Он вынул оттуда какие-то папки и не успел даже сказать мне, что с ними делать, когда к дому подъехала машина...Она замолкла, вытирая глаза рукой. И теперь я понял, почему эти глаза показались мне темнее и больше, когда она стояла на пороге моей комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75