Это слишком отдает дешевой мелодрамой. Поэтому пусть то, что я сейчас скажу, будет просто советом.Я промолчал.— У вас есть хоть приблизительное понятие о том, сколько у меня денег? — продолжал он. — Сколько силы, сколько влияния? Деньги — это, конечно, сила. Но я имею в виду ту силу, которая приходит в результате власти над людьми, в результате связей, в результате авторитета и незапятнанной репутации. Я мог бы назвать дюжину имен, которых вы, возможно, и не слышали, но стоит мне сказать лишь слово любому из них, и вы не сможете больше продолжать свою деятельность, не сможете существовать, не чувствуя себя ежедневно и ежечасно отверженным отщепенцем и парией, может быть, даже просто не сможете существовать в буквальном смысле... — он тонко улыбнулся. — Мой совет вам очень прост: вы покинете этот дом и будете продолжать жить как вам заблагорассудится, пока вам не взбредет в голову снова сунуть нос в мои дела или интересы...— И тогда вы раздавите меня, как клопа?Он поколебался всего только одно мгновение. Затем странно усмехнулся тонкими сжатыми губами. Это была улыбка человека, который не хочет показывать собеседнику свои гнилые зубы.— Если уж вы настаиваете на том, чтобы мы говорили на вашем языке, то да, я раздавлю вас, как клопа.Я бы охотно сделал пару глотков бренди, но мой стакан был пуст и стоял на столике.— Не хотите ли еще стаканчик? — спросил он, словно мы обсуждали до сих пор первое издание Генри Лонгфелло.— Не сейчас. К тому же мне ваш коньяк не очень нравится без кока-колы...Он поморщился. Казалось, это замечание причинило ему больше страданий, чем все остальные, что я ему наговорил.Я встал. Ни один из нас не протянул руки.— Спокойной ночи, — сказал я.— Спокойной ночи.Наступило неловкое молчание. И я повернулся, чтобы уйти. Но тут Сильверман заговорил снова, словно неожиданно вспомнил о чем-то, что он не успел сказать мне во время нашего разговора.— О... минуточку, мистер Скотт!Я обернулся.— Вы ведь даже не взглянули на мою библиотеку! А я чрезвычайно горжусь ею.Я заинтересовался, к чему он клонит.— Эта коллекция не имеет себе равных нигде в мире, — продолжал он. — Я бы сам удивился, если бы назвал вам точную цифру стоимости книг, находящихся здесь.Он подошел к стене и провел рукой по корешкам книг «ин фолио» и «ин кварто», большинство из которых были затянуты в потемневшую от времени кожу, другие были в странных переплетах из неизвестного мне материала.Он жестом пригласил меня подойти поближе, и я повиновался со все растущим любопытством.— Прелесть, верно? — спросил он. — Эта полка содержит мои самые любимые книги. Некоторые из них просто уникальны!Его рука остановилась на книге в переплете из материала, которого я никогда в жизни не видел. Во всяком случае, на книге.Он снял томик с полки.— Например, эту книгу нашли части союзников неподалеку от Веймара перед самым концом второй мировой войны. Она принадлежала Герхарду Соммеру, мастеру заплечных дел в камере пыток...— Бухенвалъд!.. — вырвалось у меня.— Да. Она переплетена в человеческую кожу, мистер Скотт. Кожу очень аккуратно снимали с трупов мужчин и женщин, убитых в Бухенвальде. Жена коменданта лагеря, Ильза Кох, сама любила переплетать книги... Возможно, это ее работа.Он ласково провел пальцами по переплету книги.— Вы меня удивили, догадавшись, что это такое еще до того, как я сказал вам...— А я удивлен, как вы можете держать у себя в доме такую пакость!Он улыбнулся.— Если я чего-нибудь пожелаю, я не собираюсь оправдывать мое желание: я просто осуществляю его. Любой ценой. Мне стоило много денег, сил и влияния, чтобы осуществить это!Я начал понимать, зачем он вернул меня обратно минуту назад. Очевидно, он собирался ошеломить меня своими неограниченными возможностями. Он хотел доказать, что может делать все что угодно, и со всем чем угодно, будь то книга или люди — безразлично.— Мне кажется, мистер Скотт, что на вас не произвели достаточного впечатления мои слова, — продолжал он. — Мой совет...Он снял томик с полки.— Нет, почему же, они были достаточно ясны, чтобы я понял основную идею. Не стоило так трудиться, чтобы вбить мне ее в голову.— Наоборот, я боюсь, что мне именно придется... — он слегка подмигнул, — вбить вам ее в голову. Вы все еще не полностью осознали, как далеко я готов зайти, если затронуты мои интересы. А осознание этого могло бы избавить нас обоих от множества неприятностей...— Спокойной ночи, мистер Сильверман. Вы высказали мне вашу точку зрения. Прошу простить меня, но я нахожу ваше общество несколько скучноватым.— Прежде чем уйти, не подберете ли вы что-нибудь у меня почитать перед сном и не пропустите ли еще стаканчик коньяку?Я недоумевающе нахмурил брови.— Пожалуйста! Я вас серьезно прошу. Любую книгу, какая вам приглянется. Просто выберите что-нибудь наугад!Это была довольно странная просьба, но я не имел ничего против ее выполнения. На полках лежали самые разнообразные образцы библиографического жанра: книги, отдельные страницы, свитки пергамента, старые рукописи, написанные на чем-то, что было, по-моему, папирусом. Один предмет обратил на себя мое внимание больше, чем остальные. Он был прямоугольной формы, узкий и длинный, покрытый богато вышитой тканью.Я взял предмет и протянул его Сильверману.— Это годится?Он взял его у меня, странно усмехаясь.— Великолепный выбор! Можно даже сказать — вдохновенный! — С этими словами он развернул материю и обнажил свою книгу или что это там было.— Это досталось мне из Южной Индии, мистер Скотт, — продолжал он. — Перед вами древнейший манускрипт, написанный на пальмовых листьях, который, как я полагаю, содержит врачебные и другие секреты индусских браминов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75