Оба танцора взлетали в воздух, едва не сталкиваясь друг с другом, с развевающимися хвостами, образующими позади них пеструю разноцветную радугу. Они могли бы уже прекратить танец, и все равно их номер был бы превосходным, но это было еще не все.Звучание и темп музыки изменились, стали более чувственными, и танец тоже. Оба танцора остановились после очередного прыжка и замерли в неподвижности, глядя друг на друга. Через довольно продолжительный промежуток времени танец возобновился. Он был таким же, как и прежде, и в то же время другим. Движения оставались почти прежними, но в этом «почти» и заключалось отличие. Оно было очень тонкое, почти незаметное, оно скорее угадывалось, подсказанное музыкой, чем явно выступало в движениях танцующих.Они подпрыгивали друг перед другом, сталкиваясь в воздухе, скользя обнаженными телами, словно лаская друг друга, как рука мужчины ласкает женское бедро — нежно, мягко, настойчиво. Перья трепетали, влажно поблескивала розовая кожа. Движения замедлились, стали более осторожными, более эротическими. И тут темп музыки снова изменился, провозглашая кульминацию спектакля.Танцоры отпрянули друг от друга и закружились по сцене, словно все эти перья впились в их тела, словно их символические костюмы мешали им дышать, и они в мучительных конвульсиях старались от них избавиться. На какой-то момент мне показалось, что эти две гигантские птицы собираются перепрыгнуть через зрителей и свалиться на нас, разрывая все вокруг своими серебряными шпорами.Затем Банни и Наварро снова повернулись друг к другу. Он подался к ней всем телом, что могло быть воспринято только как угрюмое предложение. Все тело Банни задрожало и заколебалось, словно она собиралась снести яичко. Она взлетела в воздух, трепеща крыльями, и превратилась в сплошной взрыв ярких и пестрых красок; другой такой же взрыв метнулся ей навстречу, и в течение нескольких секунд на сцене не было видно ничего, кроме неистовства цветов и оттенков. Наконец победил Красный петух, и когда музыка смолкла, Банни лежала, откинувшись навзничь, а Красный петух склонился над ней...Когда в зале вспыхнул свет, на сцене не было ничего, кроме нескольких разноцветных перьев. Разразилась неистовая буря аплодисментов. Банни и Наварро выбежали к рампе, держась за руки, сдернув с головы тесные шапочки.— Впечатляющее зрелище, правда? — сказала Эллен.— Угу. Они допрыгаются до того, что им придется жениться.— О, Шелл! Как ты можешь говорить такие вещи!Я хотел ей что-то ответить, но передумал.Теперь, когда представление окончилось, я собирался отправиться за кулисы и побеседовать с Наварро.Может быть, даже больше чем побеседовать — в зависимости от его поведения. Но мне помешало одно обстоятельство.Танцоры продолжали кланяться рукоплещущей публике. Наварро, потный и довольный, улыбался широкой улыбкой, повернувшись влево... и увидел меня. Он не мог знать, что я здесь, за столиком, на который случайно упал его взгляд, но он посмотрел прямо на меня. И если бы я заподозрил, что кто-то информировал его о моем присутствии в зале, то теперь я отбросил бы эту мысль.Зал был теперь полностью освещен, и хотя меня с Эллен не так-то легко было разглядеть среди других столиков, сочетание случайного взгляда Наварро и тот факт, что я не умею полностью растворяться в толпе благодаря некоторым моим характерным чертам, очевидно, выделило меня из всего окружения. Он окаменел, он даже не выпрямился до конца, а так и замер, все еще слегка наклонившись вперед. Полсекунды лицо его еще сохраняло счастливое выражение, улыбку и радостное возбуждение, а затем исказилось гримасой неожиданности и смятения, недоверия и крайнего удивления. Он медленно выпрямился и все с тем же перекошенным лицом сделал два коротких шага по направлению к моему столику, прежде чем вспомнил, где он находится.И это сказало мне все, что я хотел узнать о Джо Наварро.Такая бурная реакция при виде меня не могла быть вызвана нашей вчерашней стычкой, ничем, что происходило когда-либо между нами. Причиной такого неожиданного и жестокого потрясения могло быть только одно: он был абсолютно уверен в том, что я мертв.Он, несомненно, думал, что в данный момент я лежу, изрешеченный пулями, где-нибудь в Россмор-стрит или в морге и поэтому, естественно, не могу присутствовать вот здесь, в «Красном петухе». Это означало, что в свою очередь он заранее знал о готовящемся покушении на мою жизнь, о пулях, которые должны были вылететь из винтовки в той машине. Если бы он увидел и узнал об этом после случившегося, он должен был бы знать также о том, что покушение не удалось.Он неуклюже повернулся, автоматически кивнул толпе, схватил Банни за руку и скрылся за кулисами в дальней от меня стороне сцены. Через мгновение Банни снова вышла на сцену, уже одна. Она выглядела несколько озадаченной, но продолжала кланяться и улыбаться в ответ на несмолкающие аплодисменты.Я быстро поднялся и начал торопливо пробираться между столиками к задрапированному проходу на сцену. Эллен что-то кричала мне вслед, но я не оборачивался. Пройдя через арку в короткий боковой коридорчик, я увидел Банни, которая стояла у кулис и оглянулась через плечо при моем появлении. Увидев меня, она удивилась, но не в такой степени, как Наварро. Это было приятное удивление.— О, Шелл! — воскликнула она. — Как здорово! Ты успел захватить наш номер?— Да, это было потрясающе! Но я тороплюсь, Банни. Куда делся Наварро?— Он тоже спешил. Это было самое странное.— Где он, Банни? Я должен видеть его немедленно!— Он... он вел себя как-то странно! Схватил меня за руку, притащил сюда и бросил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75