.. ну, просто Эрлэйн.— Не приходилось ли нам беседовать прежде? Недавно? Ни о чем? Мне ваш голос кажется странно знакомым.— Нет, — она покачала головой, встряхнув своими кудряшками. — Я бы вспомнила... — У нее в руках все еще был высокий стакан с мартини, впрочем, теперь уже пустой. Она протянула мне его со словами:— Не принесешь ли ты мне еще один мартини, Скотти?— В два счета! Или просто захватить пару стопок джина, вермута и маслину, и пусть это все само перемешается у тебя внутри? Скажем, во время румбы, а?— Я бы предпочла, чтобы это сделал бармен. У него это получается бесподобно, буквально бьет человека наповал. По-моему, он мешает джин и вермут с нокаутом. Не хочешь ли попробовать?— Хм... Я неравнодушен к «бурбону», Эрлэйн. Одну минуточку.В ожидании напитков я внимательно осмотрелся вокруг. Я чувствовал себя несколько возбужденным блеском иллюминации, музыкой и оживлением, царившими здесь, пожалуй, даже немного чересчур возбужденным за счет «бурбона», находившегося во мне. И я решил, что если моя клиентка не появится немедленно, я перестану о ней беспокоиться и начну развлекаться по собственному усмотрению. Каждые десять минут буду бегать на нос, а затем возвращаться назад, к жизни.На одном из табуретов бара восседала прехорошенькая блондинка с точеными ножками, потягивавшая из высокого стакана какой-то напиток с плавающими сверху ягодами, и время от времени уделявшая внимание джазу «Комбо», разместившемуся у стойки. На борту сегодня вообще было изобилие сочных блондинок, и она была одной из них.— Ха, — сказала блондинка. — Вы кто?— Я?.. Скотти.— Ха, Скотти! А я — Ио. И я — ух... какая пьяная!Это замечание меня развеселило и одновременно заставило загрустить. Вот это куколка, Ио! Что же, нельзя иметь все сразу. Я подхватил свои свежеизготовленные напитки и сказал: «Увидимся, Ио!» И ушел, слыша, как она крикнула мне вдогонку: «Смотри, это обещание!»Эрлэйн поблагодарила меня за мартини, отхлебнула около трети своего стакана и затрясла своими кудряшками.— Ух!.. Порядок... Теперь я радиоактивная!Она взглянула на меня своими огромными зелеными глазами и улыбнулась:— Весело, да?— Конечно!— Я имею в виду яхту и все прочее...— Ну да! Каждый должен иметь яхту!Она слегка нахмурилась, снова отхлебнула глоток мартини и медленно произнесла, с трудом справляясь с мыслями:— Но... это что-то философское, не так ли?Я усмехнулся.— Не совсем, крошка...— Ну и черт с ним! — сказала она. — Почему мы не танцуем?— В самом деле, почему?Мы пошли танцевать. Мы поставили наши стаканы на палубу, вошли на отполированную площадку перед «Комбо» и начали танец. Но это было значительно больше, чем просто танец. Это было похоже на то, как если бы вы танцевали фокстрот и одновременно решили отутюжить брюки или то, что их заменяет у партнерши. Что-то вроде предметной лекции по анатомии в четырехтактном ритме: обещание в три такта и сумасшествие на четвертом. В общем, голова кружилась у меня не только от «бурбона».Посреди танца я остановился, отдуваясь.— Ух... Мне надо освежиться!— Но мы же не закончили танец!— Ты, может быть, и нет, бэби, но я уже выдохся!— Ну, Скотти!.. Еще одну минутку, последнюю.— Следующая минута будет последняя, о'кей? Нет. Спасибо, не могу...Я говорил твердо и решительно. Если можно вообще говорить решительно, задыхаясь и дыша открытым ртом, как рыба на солнцепеке.— Я действительно должен выпить чего-нибудь.Пока она говорила со мной, фокстрот закончился, и парни из джаза сделали короткий перерыв. Эрлэйн и я допили свои стаканы, затем она сказала:— Ты смешной, Скотти... Ты хороший парень, но я хочу танцевать. Я с ума схожу от танцев!— Я это почувствовал...— Так что я пойду и поищу кого-нибудь другого с родственной болезнью и более живого...— Может, если бы это был не фокстрот... — слабо начал я, затем переменил тон и бросился в нападение: — Я достаточно живой! У меня столько жизненных сил, что... — я запнулся. — Кстати, что вы имеете в виду под «родственной болезнью»? И в каком смысле «более живой»?— О, Скотти! Ты опять споришь!— Опять? Кто из нас...— О, вот Зимми! — воскликнула она.— Зимми? Какой еще Зимми?— Гуд бай, Скотти! Как-нибудь еще увидимся! Я пошла танцевать шифли с Зимми!— Что это еще за...Но она уже убежала. Может быть, это было и к лучшему. Наш разговор становился слишком уж отвлеченным. Я чувствовал себя так, словно во время горячего душа кто-то открыл холодный кран. Я осмотрелся и отправился на нос, подкрепившись очередным живительным глотком из стакана. Впрочем, если бы эти глотки были в самом деле живительными, я бы чувствовал себя значительно лучше, чем сейчас. Я не обедал сегодня, и с момента моего появления на яхте усердно закачивал в себя «бурбон» с содовой. А обед из одного «бурбона» — не обед. Короче говоря, настало время сделать остановку. Я допил последний глоток, поставил стакан на палубу у края прохода и отправился на то же место, где я был до этого.Ничего похожего на клиента не появилось в течение двух или трех минут, поэтому я закурил и стал смотреть через залив на огни Зоны отдыха Бальбоа. Колесо обозрения медленно вращалось, поднимая кабинки на высоту, и время от времени останавливалось, чтобы взять очередную пару желающих. Надо всем этим — звезды, далекие и яркие в иссиня-черном безоблачном небе, казались просто тусклым отражением огней внизу. Где-то у штирборта девушка пела гавайскую прощальную песню, но это было веселое, радостное прощание.Затем в каюте внизу, подо мной, зажегся свет, и яркий луч из иллюминатора упал на воду. И во второй или в третий раз за сегодняшний вечер я снова увидел в волнах это белое пятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75