Миша сразу подскакивал, будто только этого и ждал. Выд
елывая ногами невероятные кренделя, поворачивался то к одним, то к други
м, вызывая.

Ай, дербень-дербень Калуга,

Дербень Ладога моя!

Бросая направо-налево насмешливый взгляд, оттопывала бисерные дробушк
и Катя. Кругом все ходуном ходило, топало, кружило…
А Катя заведет всех и исчезнет.
Хватятся:
Ц Где же она?
Ц А Женя где?
Ц И Коняшина нет.
А трое в это время тихонько шли по краю оврага, раздвигая тянувшиеся к ним
ветки, наугад обходили обступивший кустарник. Молчали. Слушали затаенны
й лесной шорох. И так неспокойно было у них на душе! «Он Катю любит, Ц думал
а Женя, и холодок бежал у нее по спине, Ц она девчонка вон какая огневая!» «
Женю он любит, Ц с грустью думала Катя. Ц Разве я могу тягаться с ней? Вон
она какая Ц видная, красивая…»
Забегая немного вперед, надо сказать, что Катя проявила однажды характер
: приняла решение, от которого всю ночь проревела в подушку, но не изменила
его Ц отпросилась у начальства и уехала в Ленинград. А через три дня полу
чила от Жени письмо: «Коля любит тебя, приезжай, Катя, Ц писала Женя, Ц зн
ала я это, а теперь и он сказал». Катя не поверила, не вернулась. И тогда прис
лал письмо Сережа Демин: «Приезжай скорее, беглянка, Николай без тебя сов
сем голову потерял, чуть под винт не попал…»
И правда. Веселый, чуть бесшабашный Коля Коняшин, как только не стало рядо
м Катюши, в момент понял, что нет ему жизни без нее!
…Никто прежде не знал, что Володя Лянгузов любит стихи. А тут, как-то на зар
е, у догоравшего уже костра обычно молчаливый Володя, вдруг отбросив сму
щение, стал читать. Негромко, вроде для себя. А все заслушались. И стали про
сить еще.
Стихов Володя знал много. Еще мальчишкой читал их, звонко выбрасывая сло
ва, во дворе собравшимся вокруг ребятишкам, своим сверстникам, черноглаз
ым пацанятам в расшитых ярких тюбетейках. Жили они тогда в Казани. Отец ра
ботал курьером в Казанском университете. Много ему приходилось видеть у
ченых людей, профессоров, одолевающих науку студентов. И очень хотелось,
чтобы и его дети стали образованными людьми. Он приносил домой книги. Вол
одя часто из-за книг и про игры забывал. Лермонтов навсегда стал любимым п
оэтом.
Ц Э-эй, полуночники, спать пора, Ц слышалось от палаток. Ц А то утром вас
не добудишься!
Ц Кто это Ц Вера? Люда? Уж кто бы говорил! Они и сами-то неизвестно когда с
пят.
И все же парни покорно поднимались. Своих девчат они слушались беспрекос
ловно. «Наши мадонны!» Ц говорили они, показывая на пришпиленные на видн
ом месте в их палатке фотографии своих удивительных девушек Ц первых в
стране девушек-аэронавтов. «Мы на них утром и вечером молимся!»
Молитвы, видимо, не пропадали даром. Стоило только кому-нибудь подойти к д
евичьей палатке и сиротливо запеть:

Позабы-ыт, поза-абро-шен… Ц


как девушки тут же откликались:
Ц Пуговица оторвалась? Рубаху зашить? Давай сюда.
Парни шли к ним и со всеми сердечными невзгодами, изливали душу, когда каз
алось, что жизнь впереди сошлась одним лишь клином. Девушки были умные, от
зывчивые и Ц недаром они мадонны Ц всегда умели помочь.
…Большим событием для всех стал тот день, когда в овраге появились газго
льдеры с водородом. Двадцать пять газгольдеров по сто кубометров газа в
каждом вели с Угрешской через всю Москву ночью. Шагали без помех по серед
ине мостовой. Поблескивал от света фонарей умытый дворниками булыжник.

Странный это был груз Ц его не поднимать, а все время тянуть вниз приходи
лось. Каждый газгольдер вело четыре человека Ц двоих он бы запросто пот
янул в воздух.
Прибыли в овраг на рассвете. И, не откладывая, принялись заполнять оболоч
ку газом.
До сих пор пустая, неподвижная, она сразу ожила, зашевелилась, округлые во
лны побежали по ней. Она раздувала бока, расправляла морщины, наполнялас
ь газом. Наконец выросла, поднялась над землей, огромная, сорокаметровая,
почти до краев заполнив овраг, и закачалась, удерживаемая мешками с балл
астом и швартовыми канатами.
Она была очень «живописная», эта оболочка, словно лоскутное одеяло, вся с
шитая из желтых, зеленых, бурых кусочков перкаля. Никого это не смущало Ц
ведь все эти кусочки были пригнаны, проклеены, прострочены их стараниями
. Это было их создание! Запрокинув головы, они любовно осматривали оболоч
ку, трогали туго натянутый перкаль.
Вот он, их будущий корабль, в нетерпении рвущийся ввысь! По пестрому полю о
болочки крупными буквами было выведено название: «Комсомольская правд
а». Имя своей комсомольской газеты, чей голос первым ратовал за строител
ьство дирижаблей, дали они первому кораблю будущей эскадры.
Без гондолы и мотора, с одним лишь рулевым оперением на корме, он больше по
ходил на гигантскую рыбу. Это сразу определили кунцевские мальчишки, гур
ьбой собравшиеся на краю оврага и азартно переживавшие все происходяще
е.
Ц Вот это рыбина! Ц восторженно кричали они, толкаясь и перебегая с мес
та на место.
Ц Рыба-кит!
Ц Дядя Сережа, а она не лопнет? А когда вы полетите?
Сережа Демин, сам весь в нетерпении, взмокший, с прилипшими ко лбу мягкими
волосами, радостно кивал им:
Ц Теперь уже скоро!
Он был своим среди пацанов. Когда поднимался к ним из оврага, они облеплив
али его, как мухи. Он рассказывал им о воздушных кораблях, о далеких плаван
иях… С ребятами Сережа всегда сходился моментально, ему понятен был их б
еспокойный, ершистый, полный ещё не решенных вопросов мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68