Ц Собрали. Фронт потре
бовал.
Среди воздухоплавателей были люди разных национальностей, но казах тол
ько один Ц Саид. И почему-то это всех удивляло: бросил свою необъятную пу
стыню, ее «кораблей»-верблюдов и уехал за тридевять земель, в Москву, чтоб
ы научиться летать. А вот получилось так. И не жалеет об этом Саид.
Вечером в общежитии Джилкишев рассказывал окружившим его друзьям о бло
кадном Ленинграде, за который в эти месяцы неизвестности душа у всех бол
ела.
Их отряд держал оборону от Финского залива до Пулковских высот, оборонял
Кировский завод, где, несмотря на разрушения от обстрелов и бомбежек, про
должалась работа. Мины, снаряды, отремонтированные танки и орудия немедл
енно поступали с него на передовую, которая была совсем рядом.
Ц Люди работали, лишенные всего, что нужно для жизни, Ц говорил с грусть
ю Саид, Ц без еды, топлива, даже воды. Их героизм был не меньше, чем у солдат
на фронте.
Большую часть времени мы находились в готовности № 1: сами в корзине, аэрос
тат «на узде». При первом выстреле врага по городу шли вверх, чтобы скорее
подавить их батарею.
Довелось выполнить и совсем необычное задание, Ц улыбнулся он, Ц замас
кировать блестевшие на солнце позолотой, служившие немцам ориентиром к
упола и шпили самых высоких зданий Ленинграда: Исаакиевского собора, Инж
енерного замка, Петропавловской крепости и Адмиралтейства. Мы с капитан
ом Судаковым сразу вспомнили про наши малютки «шары-прыгуны». На них и по
шли вверх, дождавшись сумерек, чтобы не работать на виду у фрицев Ц город
от них просматривался в простые полевые бинокли. Моросил дождь. Болтало
изрядно. Снизу нас придерживали канатами, наводили на верхушку шпиля кра
сноармейцы. С трудом разобрали отяжелевший от дождя чехол, набросили на
кораблик, что на шпиле Адмиралтейства. Нас потянули вниз, мы расправили ч
ехол. Так потом замаскировали и другие шпили. Маляров-верхолазов, обесси
ленных Ц в городе уже вовсю разгуливал голод, Ц поднимали на купола тож
е на «шарах-прыгунах», привязывали их там, чтобы не упали. Потом поднимали
к ним в ведрах краску.
Работа на высоте не каждому по вкусу, не вам это объяснять, Ц закончил св
ой рассказ Саид. Ц Буду отыскивать подходящих ребят-артиллеристов, гот
овить кадры воздушных наблюдателей. Их немало, предрасположенных к рабо
те в воздухе, надо только не проглядеть. Бывает, на вид незаметный, маломощ
ный паренек оказывается пригодным для сильного дела.

XVI

Каждое утро, когда пленных выстраивают на плацу для переклички, девушки
поют, несмотря на то, что это запрещено. Вера, хоть голос срывается от слаб
ости, поет вместе с ними. Началось случайно, вылилось неподвластным даже
чувству осторожности протестом. Неожиданно зазвучал в шеренге одиноки
й, надорванный голос. Смолк. Но когда послышался снова, к нему присоединил
ись другие. Потом уже без этого не могли. Пели неслаженно, голоса охрипшие
, застуженные, а у кого-то еще звенели, нерастоптанные… Состарившиеся мол
одые лица, огромные, впитавшие в себя все страдания глаза…
Фрицы кричали: «Молчать!» Ц угрожали расправой. Как-то вызвали даже взво
д автоматчиков. А им уже было все равно. Они смотрели мимо. Воля вольная ды
шала в стылом воздухе.
…Бежал бродяга с Сахалина…
Слова «бежал», «побег» гитлеровцам понятны и действуют на них, как на бык
а красное. Почему они не открыли по девушкам огонь? Нет, жалости они не зна
ют.
Прояснилось позже. В сапоге умершего пленного санитары нашли обрывок га
зеты «Правда». Они передавали из рук в руки изодранный, наполовину проте
ртый листок, по многу раз перечитывали. В сообщении Совинформбюро говори
лось, что еще в декабре сорок первого были разгромлены под Москвой отбор
ные фашистские дивизии. Наступление советских войск продолжается. А им-
то охранники по лагерным репродукторам нагло твердили, что Москва Гитле
ром взята и Ленинград тоже.
А тут еще в один из весенних дней Ц как струя живой воды Ц над лагерем ни
зко и стремительно пронеслись три самолета с красными звездами на крыль
ях.
Надо было видеть лица фрицев! Опомнившись, они стали запоздало палить вв
ерх из автоматов.
Пленные не отрывали глаз от переставшего быть чужим неба…

XVII

Она снова в полете. И еще не может этому поверить. Она снова командир, пуст
ь пока не дирижабля, а субстратостата. Над нею две тысячи двести кубов вод
орода, они несут ее легко и неслышно.
Непростым было для Люды возвращение к воздухоплаванию. Больше года на го
спитальных койках. Потом, стиснув зубы, по одному шагу училась ходить. И ко
гда наперекор унылым прогнозам врачей смогла отбросить опостылевшие к
остыли (сколько она на них топала по длинным коридорам!), еще год осаждала
неумолимые медицинские комиссии, добиваясь разрешения летать. Выбирал
а время, когда рану немножко затягивало, и шла к ним. Пять комиссий отказал
о. Шестая не устояла. В заключении было сказано: «Разрешается летать без ф
изических нагрузок».
С этим и пошла в Центральную аэрологическую обсерваторию.
Надо представить себе, какими глазами посмотрел на нее директор ЦАО Геор
гий Голышев, когда она протянула ему этот маловдохновляющий документ.
Ц Какие могут быть полеты «без физических нагрузок»?! Ц буркнул он недо
уменно.
Но потом Ц золотая душа, он же свой брат Ц воздухоплаватель Ц мог ли не
понять ее! Ц махнул рукой:
Ц Иди оформляйся на должность командира аэростата. Инвалидность в анке
те можешь не указывать.
Это было необыкновенно Ц после истомившего бездействия начать наконе
ц существовать не зря!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68