Новый удар швырнул его грудью на мотор. Сразу мелькнула мысль: «Останови
ть мотор!» Света уже не было, и он, с трудом повернувшись, шарил в темноте, от
ыскивая выключатель зажигания. Наконец нашел и повернул. Его опять броси
ло грудью на мотор, а потом головой. Только его могучий организм мог выдер
жать такое. В глазах поплыли красные круги, но сознание осталось.
Катастрофа. Он осознал это с первого удара, с первой секунды, как только ег
о выбросило из кресла. Из-за чего Ц он не мог знать, да и думать об этом был
о некогда. А гондола вдруг приобрела необыкновенный покой. Ее больше не у
даряло, не бросало из стороны в сторону. Костя искал дверь, шаря в темноте
руками, и не мог найти. Сверху нестерпимо наступала жара. В проломе стенки
он увидел снег Ц пламенеющий, словно горящий. Он подтянулся на руках, пыт
аясь выбраться через этот пролом, но смог вылезти только по пояс Ц дальш
е не пускала зажатая разломанной стенкой нога. Он висел вниз головой и пы
тался выдернуть ногу, упираясь другой ногой во что-то. Ничего не помогало
. Сверху медленно опускалась на него, накрывая, горящая оболочка. Он оттал
кивал ее, обжигая руки, а она все опускалась. На нем уже горела одежда, шлем
… Он из последних сил рванул ногу, стальные тиски разжались. Помог шелков
ый носок. Нога выскользнула, и он упал в снег. Попробовал подняться. Не смо
г. Сил не было. Тогда, с трудом переваливаясь, он покатился, сбивая на себе о
гонь. При каждом повороте разламывало грудь, дыхание останавливалось, но
он все равно катился, преодолевая боль, почти теряя сознание, пока не упер
ся в ствол попавшегося на дороге дерева. Здесь и нашли его Устинович и Вор
обьев.
…Почекин не сразу отозвался на зов. Он подходил медленно, качаясь, держа у
рассеченного лба пропитавшийся кровью ком снега. Мутным взглядом обвел
собравшихся. Хрипло спросил:
Ц Где остальные? Где Тарас?
Ему не ответили.
Ц Где Тарас? Ц настойчиво переспросил Почекин. Ц Он же звал меня!
И видя, что Устинович и Бурмакин отворачиваются, вдруг осекся. Сорвавшим
ся голосом почти выкрикнул:
Ц Так он звал на помощь?.. А я-то!.. Я-то…
Он рванулся к горящему кораблю, не в силах понять, что ничего уже сделать н
ельзя. И вдруг, упав ничком в снег, замер, судорожно сжав беспомощные сейча
с руки.
…Митя Матюнин лежал за вывороченным с корнями деревом, с ужасом смотрел
на гибнущий в огне корабль, на багряные облака, которые лизало вскинувше
еся высоко, до самого неба, в погоне за быстро утекающим газом пламя. Никог
о рядом не было, но Матюнин был уверен, что все живы, ведь дверь гондолы на д
ругой стороне, и, вероятно, все выбежали оттуда. Он не мог даже подумать, чт
о многих уже нет. Ведь корабль никуда не падал, были только сильные толчки
. Это произошло сразу же после того, как от него ушел Коняшин. Он понял, что-
то случилось, и быстро выключил мотор. Только после этого его неожиданно
подбросило и с силой ударило головой. Он потерял сознание. А когда пришел
в себя, корабль уже горел. Гондола была разломана. Он с трудом выбрался из
обломков и, гонимый страшным жаром, укрылся за этим поваленным деревом.
Он был цел, у него ничего не болело. Удивляло только: почему в ушах стоит сп
лошной шум, а в отдельности он ничего не слышит: ни ветра, ни полыхания пла
мени, ни голосов. Все онемело. Метался, дыбился огонь, жар от него был несте
рпим и здесь, за корягой, за двадцать метров. И все это в какой-то невообраз
имой тишине…
Матюнин повернулся на другой бок, и тут пришло все сразу Ц сквозь шум в уш
ах пробились и зловещий гул огня, и свист ветра, и отдаленные зовущие голо
са… Он сразу догадался, что от удара оглох на одно ухо. Сунул пальцы под шл
ем Ц крови не было. Только половину головы разламывало.
С той стороны все звали. Он подумал, что его. И встал.
Пламя быстро опадало. Водород горит намного жарче бензина, но и сгорает б
ыстрее. Быстро спадала и жара. И он стал обходить догоравший корабль со ст
ороны кормы. Мороз быстро леденил подтаявший снег, и он уже хрустел под но
гами, ломаясь.
На той стороне он увидел только четверых. Потом увидел пятого, лежащего н
а снегу. Пять… Он шестой. А где остальные? Он еще не успел осознать случивш
егося, а ноги сразу стали ватными. Он остановился, не в силах шагнуть дальш
е.
К нему подбежал Устинович:
Ц Там еще кто есть?
Устинович смотрел с надеждой, ждал, что он скажет: «Да, есть!»
Матюнин покачал головой.
Устинович что-то еще спросил, но уже негромко, и Матюнин, не расслышав, пок
азав на ухо, сказал:
Ц Я не слышу, говори громче.
Ц Ты, Митя, счастливый, не слышишь, Ц горько сказал Устинович. Ц А я слыш
ал… Все…
И, тяжело пригнув плечи, пошел туда, откуда только что пришел Матюнин. Он х
отел еще проверить Ц вдруг кто-то отзовется…
Корабль еще горел. Запоздало, с глухим чавканьем рвались масляные баки, в
ыбрасывая гейзеры огня, тучи искр и смрада. Еще ярко тлели, раздуваемые ве
тром, дымились стволы деревьев. Но мороз уже пробирал даже сквозь мехову
ю одежду.
…На их зов никто больше не откликался, а они все ходили. И звали. Где-то внут
ри теплилась надежда: может, кто-нибудь заполз, зарылся в снег и лежит там,
не в силах подняться, не в силах дать о себе знать. Когда огонь отступил, ко
гда ему уже не на что было бросаться, они подошли ближе.
Все тринадцать были тут, среди обломков искореженного металла. Все. Знач
ит, некого больше искать, никто уже не отзовется. С этим невозможно было см
ириться. Невозможно было это принять Ц дикое, невероятное… Они стояли и
никак не могли отойти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68