ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Дэвид почувствовал, что свободен, как лишенный тела дух. Он не стал беспокоиться о своем новом состоянии и не попытался сопротивляться темноте, когда она обрушилась и повергла его.
Когда Дэвид смог видеть снова, он стоял на вершине пирамиды, в собственном теле, в собственном естественном состоянии. Все прежние боли и шрамы вернулись к нему, но казались почти терпимыми из-за своей привычности.
Рядом с ним, лицом к лицу, стояла Баст. Больше она не была великаншей, хотя все равно её тело осталось женским, а голова — кошачьей. Звезды над ними были сверхъестественно яркими. Мертвый, покинутый город у подножия пирамиды простирался во всех направлениях так далеко, как только мог разглядеть Дэвид.
— Дэвид, — серьезно сказала она, как человек может сказать своему старому другу. Он попытался вспомнить, называла ли она раньше его по имени — но в голову не пришло ни одного случая.
— Если ты собираешься соблазнить меня, — ответил он, постаравшись, чтобы голос звучал как можно более презрительно, — покажи мне царства моего мира, а не убогие руины мира, который никогда не существовал.
— Я соблазняла тебя раньше, — напомнила она ему. — Я знаю, как это делается. — Голос её был звучным и ясным, кошачье горло никогда бы не смогло издать такие звуки.
— Если ты хочешь попросить у меня прощения, — сказал он иронически, — то следовало сделать это давным-давно.
Дэвид был убежден, что контролирует ситуацию, и намеревался показать это.
— Мой род не нуждается в прощении вашего, — сказала она ему ровно.
— Так же, как и наш, — ответил он, — не нуждается в прощении скота, чьим мясом мы питаемся. Но иногда нам приходится просить фаворита скачек прибавить скорости, а иногда мы проливаем слезы из-за симпатичного барашка, отправленного на скотобойню.
— То, что мы должны сделать, — сказала она ему, — будет полезно и нам, и вам. В худшем случае ты разделишь с нами озарение, которого мы ищем, в лучшем случае будут выполнены твои самые заветные мечты.
— Какие мечты? — подозрительно спросил он, так как не совсем понял, что она имела в виду.
— Чтобы тебя оставили в покое. Твой мир и твою семью оставят в покое. Если тебе посчастливится, ты сможешь доказать, что нам нечего больше получить, вмешиваясь в дела людей.
— Но если мне не повезет, — возразил он, — я докажу, что твоим интересам лучше всего служит наше уничтожение.
Он знал, что кто-то посоветовал ему не беспокоиться об этом, хотя в данный момент не мог точно вспомнить, кто именно. Но он был уверен, что обязательно вспомнит. Сейчас же следовало уточнить этот вопрос.
— Искать озарения всегда опасно, — сказала богиня, продолжая открыто рассматривать его своими прекрасными кошачьими глазами. — Постоянно остается опасность, что истина окажется непереносимой.
— Я знаю, — проговорил он с горечью. Но затем добавил: — Хотя я рад, что нам не приходится разделять мою боль, я бы хотел, чтобы Таллентайр был здесь.
— Я бы тоже этого хотела, — ответила богиня. — Но Зиофелон не принял его. Это было не в моих планах, Дэвид, это было предложение Зиофелона, но я не посмела отказаться. Если бы я заключила союз с Зиофелоном много лет назад, до пробуждения остальных, все было бы иначе, но сейчас настали перемены. Нам следует действовать как можно осторожнее, и для этого нужно расследовать некоторые неизвестные нам факты.
— Перемены действительно произошли, — согласился Дэвид. — Двадцать долгих лет ты населяла мои сны, играла моей душой, как кошка играет мышью, никогда не снисходя до разговора лицом к лицу, как сейчас. Теперь я неожиданно стал твоим фаворитом в вашем совместном предприятии. Я твоя беговая лошадь, бойцовая собака — и ты наконец-то подходишь ко мне, как одно разумное существо к другому, и смотришь на меня неожиданно честными и теплыми глазами. Ты использовала шпоры и кнут на полную катушку, а теперь ты добавляешь к этому льстивый голос и призрачные обещания пряников за исполнение твоих желаний. Но ты слишком горда, чтобы просить у меня прощения, разумеется, ты слишком тщеславна, чтобы признать свое обращение со мной бессмысленно жестоким и бесчестным.
— Только глупцы ожидают лучшего от своих богов, — ответила она. — Мы оба это знаем.
— Если бы я думал, что ты способна заплатить, — сказал Дэвид с тщательно отмеренным пренебрежением, — я бы запросил высокую цену за услугу, которую мне приходится выполнять. Но я никогда не верил, что ты настоящая богиня, поэтому я ограничиваюсь более скромными требованиями.
— Если бы я сама могла рассказать тебе все то, что ты желаешь узнать, — спокойно молвила она, — мне не пришлось бы так долго использовать тебя, или использовать тебя сейчас. Дело в том, что я не знаю — а остальные пробудившиеся родичи знают не больше меня, — и потому мне приходится использовать тебя как инструмент, как всевидящее око. Я уже сказала, что ты разделишь всё озарение, которого тебе удастся достичь по моему поручению, и что оно станет твоей наградой, если тебе повезет.
— Кажется, ты вполне уверена, что мы достигнем успеха, — сказал Дэвид приглушенным голосом. — Но мы лишь люди, несмотря на огонь, который ты и остальные влили в наши души, помогая нам видеть по-настоящему. Даже Геката всего лишь человек. Наша боль может оказаться просто пыткой — а то, что она принесет, может оказаться чем угодно, кроме истины. Последний из древних оракулов умер в Век Чудес, и ты не можешь рассчитывать, что сегодня создала нового.
— Мы должны попробовать. По крайней мере, мы выясним, что работая с людьми, ничего не добьешься. Это тоже знание. Мы должны попробовать.
Произнеся эти слова, она исчезла во мраке, и он почувствовал давление плода в своем горле, который продолжал растворяться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Когда Дэвид смог видеть снова, он стоял на вершине пирамиды, в собственном теле, в собственном естественном состоянии. Все прежние боли и шрамы вернулись к нему, но казались почти терпимыми из-за своей привычности.
Рядом с ним, лицом к лицу, стояла Баст. Больше она не была великаншей, хотя все равно её тело осталось женским, а голова — кошачьей. Звезды над ними были сверхъестественно яркими. Мертвый, покинутый город у подножия пирамиды простирался во всех направлениях так далеко, как только мог разглядеть Дэвид.
— Дэвид, — серьезно сказала она, как человек может сказать своему старому другу. Он попытался вспомнить, называла ли она раньше его по имени — но в голову не пришло ни одного случая.
— Если ты собираешься соблазнить меня, — ответил он, постаравшись, чтобы голос звучал как можно более презрительно, — покажи мне царства моего мира, а не убогие руины мира, который никогда не существовал.
— Я соблазняла тебя раньше, — напомнила она ему. — Я знаю, как это делается. — Голос её был звучным и ясным, кошачье горло никогда бы не смогло издать такие звуки.
— Если ты хочешь попросить у меня прощения, — сказал он иронически, — то следовало сделать это давным-давно.
Дэвид был убежден, что контролирует ситуацию, и намеревался показать это.
— Мой род не нуждается в прощении вашего, — сказала она ему ровно.
— Так же, как и наш, — ответил он, — не нуждается в прощении скота, чьим мясом мы питаемся. Но иногда нам приходится просить фаворита скачек прибавить скорости, а иногда мы проливаем слезы из-за симпатичного барашка, отправленного на скотобойню.
— То, что мы должны сделать, — сказала она ему, — будет полезно и нам, и вам. В худшем случае ты разделишь с нами озарение, которого мы ищем, в лучшем случае будут выполнены твои самые заветные мечты.
— Какие мечты? — подозрительно спросил он, так как не совсем понял, что она имела в виду.
— Чтобы тебя оставили в покое. Твой мир и твою семью оставят в покое. Если тебе посчастливится, ты сможешь доказать, что нам нечего больше получить, вмешиваясь в дела людей.
— Но если мне не повезет, — возразил он, — я докажу, что твоим интересам лучше всего служит наше уничтожение.
Он знал, что кто-то посоветовал ему не беспокоиться об этом, хотя в данный момент не мог точно вспомнить, кто именно. Но он был уверен, что обязательно вспомнит. Сейчас же следовало уточнить этот вопрос.
— Искать озарения всегда опасно, — сказала богиня, продолжая открыто рассматривать его своими прекрасными кошачьими глазами. — Постоянно остается опасность, что истина окажется непереносимой.
— Я знаю, — проговорил он с горечью. Но затем добавил: — Хотя я рад, что нам не приходится разделять мою боль, я бы хотел, чтобы Таллентайр был здесь.
— Я бы тоже этого хотела, — ответила богиня. — Но Зиофелон не принял его. Это было не в моих планах, Дэвид, это было предложение Зиофелона, но я не посмела отказаться. Если бы я заключила союз с Зиофелоном много лет назад, до пробуждения остальных, все было бы иначе, но сейчас настали перемены. Нам следует действовать как можно осторожнее, и для этого нужно расследовать некоторые неизвестные нам факты.
— Перемены действительно произошли, — согласился Дэвид. — Двадцать долгих лет ты населяла мои сны, играла моей душой, как кошка играет мышью, никогда не снисходя до разговора лицом к лицу, как сейчас. Теперь я неожиданно стал твоим фаворитом в вашем совместном предприятии. Я твоя беговая лошадь, бойцовая собака — и ты наконец-то подходишь ко мне, как одно разумное существо к другому, и смотришь на меня неожиданно честными и теплыми глазами. Ты использовала шпоры и кнут на полную катушку, а теперь ты добавляешь к этому льстивый голос и призрачные обещания пряников за исполнение твоих желаний. Но ты слишком горда, чтобы просить у меня прощения, разумеется, ты слишком тщеславна, чтобы признать свое обращение со мной бессмысленно жестоким и бесчестным.
— Только глупцы ожидают лучшего от своих богов, — ответила она. — Мы оба это знаем.
— Если бы я думал, что ты способна заплатить, — сказал Дэвид с тщательно отмеренным пренебрежением, — я бы запросил высокую цену за услугу, которую мне приходится выполнять. Но я никогда не верил, что ты настоящая богиня, поэтому я ограничиваюсь более скромными требованиями.
— Если бы я сама могла рассказать тебе все то, что ты желаешь узнать, — спокойно молвила она, — мне не пришлось бы так долго использовать тебя, или использовать тебя сейчас. Дело в том, что я не знаю — а остальные пробудившиеся родичи знают не больше меня, — и потому мне приходится использовать тебя как инструмент, как всевидящее око. Я уже сказала, что ты разделишь всё озарение, которого тебе удастся достичь по моему поручению, и что оно станет твоей наградой, если тебе повезет.
— Кажется, ты вполне уверена, что мы достигнем успеха, — сказал Дэвид приглушенным голосом. — Но мы лишь люди, несмотря на огонь, который ты и остальные влили в наши души, помогая нам видеть по-настоящему. Даже Геката всего лишь человек. Наша боль может оказаться просто пыткой — а то, что она принесет, может оказаться чем угодно, кроме истины. Последний из древних оракулов умер в Век Чудес, и ты не можешь рассчитывать, что сегодня создала нового.
— Мы должны попробовать. По крайней мере, мы выясним, что работая с людьми, ничего не добьешься. Это тоже знание. Мы должны попробовать.
Произнеся эти слова, она исчезла во мраке, и он почувствовал давление плода в своем горле, который продолжал растворяться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126