– Дивейн?
– Да. Это имя было нацарапано в потрепанной старенькой Библии, которую мне оставила моя мать. Она сказала, что нашла ее в библиотеке и забыла вернуть.
У Эдвины сжалось сердце.
– Наверное, вы очень сердились на своего отца, раз не захотели носить его имя.
– Он испортил жизнь моей матери.
– И вам тоже.
Прескотт пожал плечами, желая прогнать эту мысль.
– Моя жизнь сложилась удачнее, чем у многих. В моей жизни были Андерсен-Холл и директор Данн.
Эдвина не поверила его словам. С какой бы напускной небрежностью и равнодушием ни говорил сейчас Прескотт, ему пришлось хлебнуть лиха. Она злилась на его мерзких родственников. Как они могли оставить такого замечательного человека, как Прескотт? Глупцы!
Дженел поджала губы и прищурилась.
– Кто родственники вашей матери?
– Не знаю. – Прескотт вздохнул. – Мама отказывалась говорить о них. Упоминала только, что они пеклись о гордости и чести семьи больше, чем о своей собственной кровинке.
– Так, значит, все, что говорят о вас, – выдумка?
Прескотт натянуто улыбнулся:
– Людей хлебом не корми – дай насочинять небылиц. Я позволяю людям верить в то, во что им хочется верить, и обычно не обсуждаю с ними правду – она слишком скучна и утомительна.
– Мне то, что вы рассказали, совсем не кажется скучным! – с негодованием вскричала Эдвина. – Скорее трагичным. И невыносимым. Как могли родственники отказаться от вашей матери? Особенно когда у нее был маленький ребенок?
– Возможно, они ничего не знали о моем существовании, – задумчиво проговорил Прескотт, глядя куда-то в сторону. – Я появился на свет спустя много времени после разрыва матери с ее семьей.
– Они могли догадаться, что у вашей мамы мог родиться ребенок! – Эдвина скрестила руки на груди, не зная, как справиться со своим гневом. – Бросить маленького ребенка на произвол судьбы – у меня это просто в голове не укладывается!
– К сожалению, то, как поступила семья матери Прескотта, не является чем-то из ряда вон выходящим. – Дженел покачала головой. – Мне неприятно об этом говорить, но Прескотт – не единственный, чьи родственники придают огромное значение гордыне и ложному понятию чести и боятся оконфузиться перед окружающими. За примером далеко ходить не надо – это твой отец, Эдвина.
Эдвина отвела взгляд. Печаль и злость охватили ее. Зная натуру отца, Эдвина понимала, что, случись подобное с ней, он точно так же вычеркнул бы ее из жизни, как это сделала семья Прескотта с его матерью. Хорошо, что к тому моменту, когда Эдвина предстанет перед своим отцом, ее так называемая помолвка с Прескоттом будет расторгнута.
Однако от этой мысли ей почему-то стало еще тяжелее.
Дженел презрительно фыркнула.
– Вот поэтому мне и кажется, Эдвина, что твой план с треском провалится.
Прескотт положил руку Дженел на плечо, словно говоря ей «хватит».
– Так что же вам известно о сэре Ли, Дженел? – спросил он, чтобы перевести разговор на другую тему.
– То, что он работал в министерстве иностранных дел, – сказала Дженел, – держа в поле зрения иностранцев и занимаясь другой деятельностью, род которой мой осведомитель не пожелал обсуждать. Только намекнул, что работа эта была секретной.
Эдвина насторожилась.
– А не может ли именно этот человек оказаться шантажистом? Учитывая особый характер его работы, сэр Ли мог располагать сведениями об уязвимых местах многих людей.
– Вполне возможно, – согласилась Дженел. – Я должна познакомиться с сэром Ли и узнать, что он за тип.
Эдвина наклонилась к Прескотту и сказала:
– Прескотт, не могли бы вы сделать то же самое? Вы тонко чувствуете натуру людей, и для меня крайне важно узнать ваше мнение.
– Разумеется. А ещё мы можем обыскать комнаты сэра Ли в первую очередь. Будучи на службе в министерстве иностранных дел, он вполне мог ездить в Париж – отсюда туфли Франсуа Миллисана. Наверняка на такую грандиозную вечеринку он должен привезти их с собой.
С улицы доносился какой-то шум, и Эдвина выглянула в открытое окно экипажа.
– Мы подъезжаем к Уидему. Здесь мы поменяем лошадей, а дальше поедем без остановок прямо до места назначения. – Она откинулась на сиденье, стараясь справиться со своим волнением.
Эдвина поймала взгляд Прескотта. Она прочитала в его глазах сочувствие и желание приободрить ее.
– Чем скорее, тем лучше для вас, Эдвина. Совсем скоро мы уберем дамоклов меч, который висит у вас над головой. Все будет хорошо. Я вам обещаю.
Эдвину охватило чувство вины от того, что она до сих пор не сказала Прескотту всей правды.
– Прескотт, я должна признаться вам…
Дженел метнула в ее сторону гневный взгляд.
– Эдвина!
Но Эдвина, не обращая внимания, продолжала:
– Прескотт, шантажируют не меня, а кого-то, кем я очень сильно дорожу. – Эдвина кусала губы. – Сожалею, что мне все это время пришлось вам лгать. Просто я боялась, что вы откажетесь. А я не могла потерять доверие моей подруги.
– Джинни?
– Откуда вы?..
Прескотт посмотрел на нее, а потом перевел взгляд на Дженел.
– У меня возникли некоторые подозрения, когда я заметил, как странно вы все три вели себя на балу у Бонов. А Джинни – единственный человек, который объединяет вас обеих. Вы заступаетесь за нее, как пара клушек защищает своих цыплят.
– Вы не сердитесь на меня?
Прескотт покачал головой.
– Я, возможно, поступил бы так же. – В уголках его губ заиграла озорная улыбка. – Хотя на вашем месте, Эдвина, я бы приложил больше стараний, притворяясь, что у меня было грязное, непристойное прошлое.
Эдвина с трудом удержалась от улыбки.
– Здесь я должна с вами согласиться, Прескотт. – Дженел подняла вверх указательный палец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92