Изначальный медленно опустил руку и так же медленно поднял глаза, сейчас — задумчиво-серые.— Ты создал меня?Сталь во взгляде:— Ты только это хотел знать?Майя ощутил какую-то затягивающую холодную пустоту внутри; и этот, самый главный вопрос, который собирался задать с самого начала, показался вдруг неважным. Говорить с ним — как по клинку ступать… Скажешь — «да», и не останется ничего иного, кроме как уйти. А этого уже не могу. Не знаю, не понимаю, почему — не могу… И — с силой почти отчаянной:— Хочу остаться с тобой — позволь! Возьми — это все, что есть, — снял с пояса кинжал, протянул — резко, порывисто. — Только — прими к себе!Сталь и темное золото. Сталь и медь. Светлые льдистые искры на темном железе.— Дар не нужен, фаэрни, - неожиданно мягко, как первое прикосновение рук Создателя, запомнившееся навсегда. — Я… ждал тебя.Прозрачная золотисто-зеленая волна радости поднимает высоко — выше — и душа готова сорваться с пенного гребня вверх, распахнув крылья.— Камни — твоя песнь?— Видел — огонь. Хотел сохранить. Не застывшее — живое. Вот… — майя неловко развел руками.— А что Ауле?— Сказал: твой замысел — мой замысел. Иного в тебе нет. Непонятно. Я ведь сам увидел…Чуткие пальцы Изначального скользнули по рукояти кинжала — двум сплетенным змеям, серебряной и черненой, с отливом в синеву:— Это?..— Не знаю. Не мое. Не его. Другая песнь. Услышал. Красиво. Словно — знак. Сделал — а понять не могу.— Почему решил отдать мне? — Изначальный все еще разглядывал клинок.— Ты поймешь. У тебя руки творца. А еще — хотел остаться. Примешь?Изначальный медленно провел рукой по клинку — железо вспыхнуло льдистым бледным пламенем, потом чуть потускнело, словно остывая, но свет, холодный и прозрачный, остался внутри самого металла, — и коротким движением протянул кинжал майя.— Отвергаешь?— Нет. Это — твоя первая песнь. Пусть останется у тебя. Идем…
… — Смотри, — тихо сказал Изначальный.Но слова уже были не нужны — и без того майя не мог бы оторвать глаз от неба, где, ослепительным светом заполняя глаза, горело — раскаленное, огненное, сияющее… Майя тихо вскрикнул и прикрыл глаза рукой:— Что это? Откуда?— Сай-эрэ.— Твоя песнь…— Нет. Оно было раньше, прежде Арты. Смотри.И майя смотрел и видел, как огненный шар, темнея — словно остывал кипящий металл, — скрылся за горизонтом. И стала тьма, но теперь он ясно видел в ней свет — искры, мерцающие холодным светом капли.— Что это?— Гэлли. Тоже — сай-эрэй, как то, что видел ты. Только они очень далеко. Там — иные миры…— Тоже — песнь Единого? Как и Твердь-в-Ничто?— Многие были и до Эру; и он не единственный творец…Изначальный надолго замолчал, потом проговорил тихо:— Ты станешь моим таирни, если таково твое решение.Это был миг рождения слова, но майя понял.— Тано… — только и сумел выговорить он, — благодарю, Тано… И почему-то ему показалось, что привычное это слово — «Мастер» — сейчас обрело иной смысл: в нем было все, что успел испытать майя, — тревога и ожидание, страх и радость — огромная, невероятная, и счастливое изумление — словно вот тут, на его глазах, с ним — произошло необъяснимое нежданное чудо.— А имя твое — Ортхэннэр. — Изначальный улыбнулся светло и спокойно. — Тебе многое предстоит узнать, ученик…
Слова для Народа Валар — то же, что одежды плоти для Изначальных; они не нужны — можно просто соприкоснуться мыслью. Потому майя недоумевал немного — почему Ступающий-во-Тьме выбрал говорить словами? Но теперь это казалось ему правильным; то, что в Земле-без-Тьмы было игрой с гармониями новых звуков, здесь обретало какой-то особенный смысл, и он уже не мог понять, как прежде обходился без слов.Тано говорил — йоолэй-суулэ, и в этом было все сразу — горьковатый сухой запах, и шепот, и голубовато-серебряные волны трав, и призрачные облака, бледная луна, ночь, и прохладное прикосновение ветра-вздоха, и одна тихая протяжная нота — неясная печаль: травы ветра…Он учился словам: гэлли - это серебряная россыпь поющих бубенцов в бархатно-черной торжественной вышине — Орэ; а одна — гэлэ - искра света, она может лечь в ладонь и нашептывать видения… Сай-эрэ - это высокое и ясное пламя в прозрачно-синем, звонком — айантэ; ласковое, золотисто-зеленое, с шорохом набегающее на песчаный берег, соленая глубина, колышущиеся блики — тэлле. Водяная кисея, сплетение тончайших прохладных нитей — тилле… — Откуда берутся имена сущему, Тано?Изначальный улыбнулся — и в душе Ортхэннэра поднялась теплая солнечная волна:— Разве ты сам не слышишь?..Шепот осыпающегося песка — тхэсс. Дыхание ветра в сломанном стебле тростника — суул. Глубокая чаша долины, наполненная туманом, — лаан. Легкий вздох в сумраке — хэа. Свобода и полет, душа, распахнутая ветрам, — раэнэ… — Почему тогда у тебя и у других Изначальных разные имена сущему?— Разве все ветра поют одним голосом?Изначальный помолчал; его глаза в тени длинных ресниц казались сейчас почти черными:— А я давно один…Ортхэннэр помолчал, не сразу решившись задать вопрос:— Ты сказал странно: фаэрни. Почему?Неуловимая ускользающая улыбка, золотые искры в зеленых озерах глаз:— Потому что — не майя. Не рука моя, не орудие в руке. Иной, чем я. Новый. Идущий своим путем. Фаэрни.
… — И чему ты думаешь научиться?— Всему. Всему, что не знает Ауле.— Зачем тебе это?— Как это — зачем? — недоуменно поднял брови фаэрни. — Чтобы создавать новое. Чтобы знать. Почему ты спрашиваешь?— Я не хочу, чтобы ты торопился. Сначала разберись в себе. Убедись, что не употребишь знания во зло.— Но разве знание может быть злом?— Конечно. Вот смотри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193