Убедившись, что никто из посетителей не может подслушать их разговора, Лайам наклонился к эдилу и начал рассказ.
Сначала он повторил известные вещи. Кто-то (кого надо вычислить и как можно скорее) впустил в дом Окхэмов посредника-побирушку и профессионального взломщика. Взломщик вскрыл замки, неизвестный взял камень, а потом перерезал посреднику глотку.
– Мы, как мне кажется, можем предположить, что это был сильный мужчина. Потому что он не только убил нищего, но и выбросил тело с балкона. К тому же, по моим сведениям, взломщик очень боялся его.
Лайам не называл имен, а эдил их не уточнял, он только кивал и слушал.
– Ну так и что же?
Лайам описал Кессиасу Фурзеусов, и тот согласился, что подозрения с них можно снять.
– Остаются торговец, граф и барон. Что вам о них известно?
– То, что мало о чем говорит. Физически каждый из них достаточно развит. Однако ни граф, ни барон не испытывают недостатка в деньгах. Граф, во всяком случае, наверняка, – Лайам коротко рассказал об игре в альянсы. – Барон весь вечер играл на свои, хотя, по словам лорда, продувается он регулярно. Его, как мне показалось, больше расстроил сам факт проигрыша, а не размеры потери. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Возможно, он играл на последние деньги?
Девушка принесла горячие пироги. Пока она ставила блюда на стол, мужчины молчали. Они продолжили разговор только после того, как служанка ушла.
– Мне так не показалось. И потом, вряд ли кто-то решится на такое крупное преступление только потому, что у него временно опустел кошелек. На большие дела толкают большие долги, и никак не иначе.
– Когда кончаются карманные деньги, человек поджимается, а не идет воровать, – кивнул согласно эдил. – Значит, вы не очень-то подозреваете барона и графа? – Кессиас радостно хмыкнул, ибо вывод, который напрашивался, был очевидным. – Ну, тогда остается только торговец. Готов поклясться, он-то как раз в долгу как в шелку!
– В общем-то, да, – признал Лайам. – Пара его судов сильно задерживается с прибытием, и герцогские агенты уже на него наседают. То есть он действительно задолжал крупную сумму – настолько крупную, что стоимость реликвии Присцианов с ней каким-то краем соизмерима.
Кессиас выразительно пошевелил бровями, поскольку руки его были заняты пирогом.
– Послушайте, Ренфорд, чего же вам еще надо? Я вижу, вы не решаетесь сделать ставку на Кэвуда – хотя и не пойму почему.
– Да, это так. Он подозрителен, но не более, чем остальные двое, и это заводит меня в тупик. – Лайам отрезал кусок пирога и понял, что страшно проголодался. Он накинулся на еду, одновременно рассказывая эдилу о графине Пинелле – о ее страстном желании заполучить этот камень и о заявленной ею в определенных кругах готовности пойти ради него на все.
– На все! – повторил он, оросив очередной кусок пирога добрым глотком пива. – Вы ее когда-нибудь видели? – Кессиас покачал головой. – А мне довелось. Графиня Пинелла из тех женщин, чья готовность на все очень даже способна вызвать ответную готовность в мужчинах…
– Значит, первым подозреваемым вновь становится ее супруг – Ульдерик?
– Определенно известно, что он уже пытался выкупить камень у лорда. Но Квэтвела тоже нельзя сбрасывать со счетов.
Кессиас перестал жевать, вопросительно вздернул кустистые брови и посмотрел на собеседника. Лайам кивнул и рассказал о замечаемом многими интересе молодого барона к графине, о холодности графини к нему при явном неравнодушии ко многим другим мужчинам и что в ссоре между бароном и графом, скорее всего, поставит точку только дуэль.
– Надо же, тут еще и дуэль! – Эта новость как будто не слишком обеспокоила стража порядка. Герцог одобрял поединки чести, и эдил предпочитал относиться с философским спокойствием к тому, к чему благоволил его господин. – Значит, барончик все же сумел перейти графу дорожку. Однако выходит, что они оба снова подпадают под подозрение.
Лайам вздохнул.
– Именно так. И мотив у обоих – один. Однако вот вопрос: почему никто из них не поспешил с добычей к графине? Разве карточная игра может служить заменой вожделенной награды? А они преспокойно резались в карты, потом потащились развлечься кровавым зрелищем в какой-то загородный сарай. Честно скажу вам, их поведение сбивает меня с толку. Если камень украден, чтобы оплатить благосклонность дамы, то зачем выжидать?
Лайам не стал рассказывать Кессиасу о записке, лежащей в его нагрудном кармане, хотя она, более чем что-либо другое, удостоверяла, что приз, обещанный графиней Пинеллой тому, кто добудет желанную драгоценность, все еще остается при ней.
К удивлению Лайама, эдил рассмеялся – искренне, от души.
– Слушайте, Ренфорд, у вас, видно, в голове деревяшки вместо мозгов! Если никто из этих двоих не сунулся к даме с добычей, значит, никто из них камня не крал! Это же яснее ясного!
Глядя на веселящегося эдила, Лайам подумал: а вдруг этот увалень прав? Он пудрит себе мозги, пытаясь свести концы головоломки с концами, а разгадка лежит на поверхности. Ни Ульдерик, ни Квэтвел до сих пор не вручили камень графине, потому что у них его нет! Все очень просто, настолько просто, что Лайам отверг эту версию, даже не потрудившись как следует поразмыслить над ней…
Кессиас, вполне довольный собой, хитро ему подмигнул.
– Значит, похититель – торговец! У него самый солидный мотив преступления – деньги, и равная со всеми возможность этот камень украсть. Главное теперь – добыть доказательства вины этого молодца. Когда они у нас будут, толстосумы из городского совета с радостью нам его отдадут. Того, кто неудачлив в делах, норовит подтолкнуть к яме всякий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106