— Доказала бы, что меня все еще нанимают. И к тому же, за работу я получил бы столь необходимые мне деньги. Вам известно, для чего они нужны?
— В самых общих чертах.
— Подведем итог. Пока Питерман был продюсером, Коллер оставался режиссером. Питерман мертв — Коллер мертв. Отсюда вывод: ваш покорный слуга — единственный, кто не мог убить Стивена Питермана. Возможно, эта история не делает мне чести, но лучшего алиби, пожалуй, не найти.
— Флетч? — раздался голос Мокси с балкона Голубого дома. — Ты здесь?
— Да, — он подошел поближе.
— Если ты собираешься изображать Ромео, я плюну тебе на голову, — предупредила Мокси.
— Жаль, что тебя не слышат твои поклонники, — отпарировал Флетч.
— Найди, пожалуйста, Фредди. Напрасно я нагрубила ему.
— Это точно.
— А вот в твоих комментариях я не нуждаюсь, — раздраженно бросила Мокси.
Глава 22
После долгой паузы в трубке послышался мужской голос: «Извините, но чиф Начман говорит, что не может подойти к телефону».
— Пожалуйста, передайте ей, что звонит Флетчер.
— Флетчер? — повторил мужчина.
— Он самый.
Вновь пауза, и наконец Роз Начман взяла трубку.
— Благодарю, чиф, что выкроили для меня минутку. Вижу, вы работаете допоздна.
— Кого-то из ваших гостей замучила совесть и он сознался?
— К сожалению, преступление куда как не простое.
— Это я понимаю.
— Впрочем, есть у меня одна версия. Позволите поделиться с вами?
— Валяйте.
— У Стива Питермана наверняка была машина. Скорее всего, взятая напрокат. Он все время мотался по дороге 41.
— Полагаю, вы правы.
— Неплохо бы узнать, где она сейчас. И сбил ли он на ней человека.
— Вы говорите о жене Маккензи? — Начман сразу поняла, к чему он клонит.
— Это всего лишь предположение. Проверить его не составит труда.
— Согласна.
— Вдруг что-то да прояснится.
— Будем надеяться.
— А с пленками ничего нового?
— Ничего.
— И на съемочной площадке эксперты ничего не нашли?
— Нет.
— Это тоже результат.
— Спокойной ночи, Ирвин. Я занята.
Глава 23
Около стойки бара «Грязный Гарри» не было не души: все посетители столпились в углу внутреннего дворика.
Флетч купил банку пива и вышел во дворик.
Странная там собралась толпа. Туристы в ярких рубашках и шортах, какие можно купить только в большом городе, с покрасневшими от солнца руками и лицам. Жители Ки-Уэст, бледные, как скандинавы. Солнечные лучи они почитали врагом номер один, и прятались от них, перебегая из дома в дом или от дома к машине. Художники всех возрастов, с яркими, схватывающими любую мелочь глазами. Ковбои, затянутые в кожу и джинсы. Шлюхи с выкрашенными волосами, в широких юбках и полупрозрачных блузах. Каждый держал в руке то ли бокал, то ли кружку с пивом. В углу сидел объект всеобщего внимания — Фредерик Муни. Он говорил, ему внимали. С седыми волосами, с щетиной на щеках, с широким лицом и большими глазами, он как никто другой напоминал святого этих мест: Эрнеста Хемингуэя. Муни был Папой, слушатели — его детьми.
Флетч прислонился плечом к дверному косяку и прислушался, не забывая про пиво.
— …Не только слава, не только деньги, — говорил Муни. — Те, кто думает, что актеру достаточно уметь вылупить в изумлении глаза, — Муни вылупил в изумлении глаза, вызвав восторженные крики, — …отреагировать с задержкой на какое-то действие или слова, чтобы усилить комический эффект, — Муни отреагировал с задержкой, люди рассмеялись, — дрожать подбородком, — подбородок Муни задрожал, вызвав более громкий смех, — …плакать, — из глаз Муни покатились слезы, слушатели зааплодировали, — понятия не имеют, в чем заключается актерское мастерство, — виртуоз вытер щеки и продолжил. — Актер должен учиться мастерству. И мастерство его состоит не только в умении контролировать собственное лицо. Он должен уметь и расправить плечи, и поставить ногу, и все это в комплексе, потому что выражение его лица должно сочетаться и с осанкой, и с походкой, создавая цельный образ.
Наклонившись вперед, Муни взял со стада бутылку коньяка, поднес к губам, сделал добрый глоток.
— От разговоров сохнет горло, — он рыгнул и добродушно улыбнулся, вновь сорвав аплодисменты.
— Мастерство, способности, — продолжил Муни. — Барримор однажды сказал, что предпочел бы прямые ноги умению играть. Разумеется, у Барримора и так были прямые ноги, — Муни подождал, пока стихнет смех. — Актер должен учиться двигаться. Вы, наверное, знаете, что люди в тогах и джинсах ходят по-разному. Или в средневековых рейтузах. Или в деловом костюме, при галстуке. Актер должен всему этому учиться. Даже если актер терпеть не может этой гадости… — Муни с пренебрежением указал на сигарету в руках женщины, — …он должен уметь обращаться с сигаретой лучше всякого наркомана. Сигарету, кстати, курят совсем не так, как сигару. Редко кому из актеров свойственна агрессивность. Я не слышал о драматических студиях, при которых есть тир. Однако, если актер берет в руки ружье и пистолет, он должен научиться держать его так, словно оружие — продолжение его руки. Чтобы у зрителей возникли нужные ассоциации: да, он знает, для чего нужен пистолет, и не замедлит воспользоваться им, если возникнет такая необходимость. Моя подготовка состояла не только в заучивании текстов Шекспира. Нет, я учился владеть мечом и сражаться им так, будто на карту ставилась моя жизнь. Учили меня и верховой езде. Джон Уэйн как-то сказал, что нет разницы, по какой методике учиться, а вот останавливать лошадь на всем скаку надо уметь. Разумеется, Джон Уэйн мог остановить лошадь, — вновь слушатели рассмеялись. Оглядывая их, Муни заметил Флетча. Вроде бы и узнал, но продолжил лекцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52