Мне вдруг почудилось, что это голова Дарлин над раковиной. – Шлюзы открылись, и вновь хлынул поток слез.
– Крыша у тебя поехала, вот и все! – "Прабабушка" поднесла к ее дрожащим губам пластиковую чашку, а маникюрша Роксана тем временем гладила бедолагу по рыжим волосам.
– Я лишусь лицензии! И что тогда будет со мной и детьми? А она, – Барбара ткнула пальчиком в меня, – подаст на меня в суд и потребует миллионы. Придется мне покончить с собой ради страховки, ничего другого не остается. – Голос ее зазвучал высоко и пронзительно, будто свисток чайника.
И вот все втроем они уставились на меня – но не как на добропорядочную участницу этой человеческой драмы, а как на свидетеля, которого необходимо вразумить.
"Прабабушка" устремила на меня улыбку, которая непременно должна была согреть мое сердце, если уж не высушить изрядно подмокший торс.
– Видите, лапочка, какие дела! Барби в последнее время несладко приходится.
Не успела я ответить, как Роксана схватила мое полотенце и принялась растирать мне волосы.
– Эта красная полоска у вас на горле – оттого, что носите платье с тугой горловиной. Давайте-ка я вам высушу голову за счет заведения и принесу столько кофе, сколько вы сможете выпить?
Мягко, но решительно я отобрала у нее полотенце и скомкала его в шар.
– Прошу вас всех, не суетитесь вы так вокруг меня! Со мной все в порядке…
– Вы уверены? – Слезы по-прежнему струились по лицу Барбары.
– Ну да. – Поднявшись, я потрепала ее по плечу. – Это был полезный урок для меня. Когда я пришла к вам, жизнь казалась мне не слишком приятной – по причинам, сходным с вашими, и тут я будто получила напоминание, что каким бы безрадостным ни было существование, оно все же лучше, чем смерть.
– Значит, вы не станете жаловаться? – воскликнула Барбара, все еще с недоверием глядя на меня.
– Обещаю. – Мечтательная улыбка тронула мои губы, когда следом за Барбарой я шла в уборную переодеться. У Кулинаров свои секреты, а у меня – свои.
Переступив порог бара "У Джимми", я совсем не удивилась, что никто из моих товарищей не бросился ко мне с приветствиями. Я стала другим человеком. Роксана сочла, что сушка – недостаточная компенсация. Она накрутила мои волосы на толстые розовые бигуди, обрызгала лаком "Суперцемент" и усадила меня под колпак сушилки, пока я не пропеклась до золотисто-коричневой корочки. Таким образом на свет божий явилось что-то вроде певички в стиле "кантри". Что же до моего наряда… я-то полагала, будто переход с обычной одежды на "беременную" – случай, достойный бутылочки шампанского, но все произошло в сортире парикмахерской, без фанфар и барабанной дроби.
Возможно, дела у Джимми идут распрекрасно, но рыжий линолеум и пластиковый потолок особых восторгов у меня не вызвали.
Симпатичный паренек в обтягивающих джинсах будто врос в землю, не давая мне пройти.
– Мисс…
Он был так близко, что я могла пересчитать его ресницы.
– Я тут встречаюсь со знакомыми. – В гуще голов я увидала Эрнестину, от шеи и выше.
– Мисс, вы стоите на моей ноге.
– Ой, простите! – Мужчины нынче такие хрупкие создания.
– А еще на вас висит ценник.
Проклятье! Я перелезла через троих посетителей и добралась до Эрнестины – та сидела за одним столиком с Соланж и Хендерсоном Брауном, который прятался под своей белой панамой. Тоска его не развеялась, даже когда в нашу сторону устремилась официантка. Возможно, ему не понравился ее основательный бюст, рвавшийся на свободу из кружевной блузки. И, судя по римскому носу и железному подбородку официантки, ей вовсе не улыбалось рядиться под Красную Шапочку. Послюнив большой палец, она перекинула страничку в своем блокноте.
– Слушаю вас, господа.
Хендерсон, набравшись смелости, подал голос:
– Нам нужны отдельные счета.
– Ради бога. – Красная Шапочка нацелила карандаш: – Что будете пить?
Соланж и Эрнестина заказали белое сухое.
Хендерсон выдавил слабую улыбку:
– Я, знаете, хронический трезвенник. Воды, пожалуйста, если она, конечно, свежая.
– Лучше нигде не найдете. – У Красной Шапочки был густой низкий голос. – Натуральная вода из источника, свежая и бодрящая, как весенний день.
Впервые за все утро я с трудом удержалась от смеха. Официантка вещала не хуже телевизора. Вспомнилось вдруг, как мы с Беном в "Малберри-Инн" смотрели отрывок из "Печального Дома" и интервью Гарварда Смита с Мэри Фейт. Теперь же, сидя в баре, я вдруг почувствовала себя марионеткой в руках судьбы, покорно притащившейся за тысячи миль.
То, что не под силу изменить, можно поправить с помощью хорошего обеда.
– Гамбургер, двойную порцию картошки-фри и коку, пожалуйста.
– Остальные будут заказывать? – Красная Шапочка покосилась на большие круглые часы над прилавком бара. – Через десять минут начнется показ мод.
Эрнестина напомнила нам, что Джеффриз отказалась от шанса стать моделью. Хендерсон хотел было заказать овощной суп с мясом, но потом передумал. Лоис, мрачно сообщил он нам, готовит лучшие супы в мире. Что, естественно, вызвало самые горячие возражения Эрнестины. Ее Бинго в три годика готовил такой овощной супчик, от которого за милю слюнки текли. Графиня, и без того густой румянец которой потемнел, уставилась на толпу. Бедный ослик – в смысле, Хендерсон! Поджав губы, он присоединился к нам и заказал гамбургер.
Не успела Красная Шапочка отойти, как Эрнестина поинтересовалась, не Джимми ли тот человек за стойкой бара.
– Этот? Седой, с щеками как у хомяка? Да это наш добрый старина шериф, Том Догерти. Каждый день заглядывает в это время, проверить, не нужно ли разнять каких драчунов.
– В этом городке есть собственный шериф?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101