Но тут не Англия, и я легко адаптируюсь к обстановке. Я заскреблась в дверь. Маисовые лепешки с начинкой из мяса, сыра, лука и бобов и острой подливой, блинчики с мясом, толченая кукуруза с мясом и красным перцем! Смаковала бы их, медленно, потихоньку…
Я обессиленно привалилась к двери. Ну где написано, что я должна так страдать? Во всех руководствах по беременности подчеркивается, как важно уступать этой самой насущной потребности. Легко им в книжках-то писать! Хорошо тем женщинам, которых не преследует призрак жирного прошлого. Моим же уделом было самоограничение, а наградой – пьянящий успех. И вдруг столь неодолимый порыв! Ведь я хранила чистоту с самой свадьбы – ни разу не предавалась пищевым оргиям. И уже даже начала верить, что страсть к еде оттеснили более благородные желания. Я твердо вознамерилась не использовать свою беременность как предлог для возврата к прошлому. И как легко было идти по стезе добродетели во времена утренней тошноты. Теперь же, как и прежде, меня ждет грех без удовольствия.
Я печально откинула с лица волосы, смахивавшие на покрывало для покойника, и чуть ли не силком заставила себя сделать шажок. Прогулка закончилась шагов через десять. Прямо перед моим носом возникла дверь. Кегельбан "Везунчик". На двери красовалось объявление следующего содержания:
Приглашаем всех повеселиться на Фаст-лейн
Ежегодный банкет в кегельбане 3 июля с 6 до 9
Фуршет – $5.00 с человека
Все, кто желает поучаствовать в ночных соревнованиях в среду и четверг, –
добро пожаловать.
Я облизнулась. Что еще за фуршет? И как меня считать – один человек плюс еще один и равняется четырем? "Мексиканское кафе" Мартина может быть закрыто по каким угодно причинам. Признай свое поражение, Элли! Возвращайся в лодку и отчаливай обратно в голодный Менден-холл. Будучи крошкой Элли, ты, возможно, и снискала славу Полуночного Мародера – за свои успешные ночные набеги на школьный буфет. Но женщина, в которую ты превратилась, не настолько бесстыдна, чтобы зайти в это сомнительное заведение – ради того, чтобы твои ноги по ошибке приняли за кегли. Помни, ты должна поддерживать реноме Кулинаров. Должна подумать о своем браке. Бен и без того несчастен, будучи обвинен в связи, которой не имел. Ты должна побороть постыдное искушение! Элли, вернись! Не делай этого! Не ходи незваной гостьей на эту пирушку!
Глава тринадцатая
Вид спорта, где полагается катить баллоны, не мог не найти отклика в моей душе, но раньше я в кегельбане не бывала. И на мой незамутненный опытом взгляд, "Везунчик" напоминал бомбоубежище. Над пустыми дорожками крутились как волчки болельщики. Любопытно, это тусклое освещение призвано создать особую атмосферу или же они экономят на электричестве? Элли, милая, да не все ли тебе равно? Окутанная полумраком, я беспрепятственно проскочила мимо конторки билетера и сетки с мячами.
В баре было людно. Неужели все население Грязного Ручья собирается в полном составе, едва выпадает случай попировать? Потянуло сигаретным дымом. Доносились голоса, невозмутимые, как река, воды которой я только что бороздила. "А я ей сказал… тут она мне и говорит…", "Да я бы ей морду набил!", "Но вообще-то она милашка!.."
Несколько лиц я узнала. Девица из магазина одежды; Красная Шапочка – официантка из бара Джимми; блондинистые близняшки, которые имели такой успех на показе местных мод, до того как их затмила Теола Фейт. Было здесь и лицо, которое гарантированно отбило бы у меня аппетит, – если бы таковое было возможно: у стойки на высоком стуле восседал шериф Том Догерти и грыз соломинку. Я откинула назад волосы и вместе с ними сомнения. Игра стоит свеч!
Стол ломился от яств. У меня аж ноги задрожали. Пища была вроде той, какой наверняка подкреплялись первооткрыватели, когда предстояло вырубить окрестный лес или же выстроить поселение до захода солнца. Ладони мои стали влажными и липкими. Волны вожделения накатывали одна за другой. Я чувствовала себя львицей, изучающей свою добычу.
Среди непритязательных кушаний, как-то: жареные бобы, сладкая кукуруза, макароны с сыром и ветчина – стояли два огромных блюда, на которых красовались мясо со специями, зеленый салат, ярко-красные помидоры и блестящие черные оливки. Я смешалась с толпой, надежно укрывшись от любопытных взглядов. Слишком надежно. Со всех сторон меня окружали бесплотные руки с бумажными тарелками. Черт! Мои собственные руки были пригвождены к моим бокам окружающими телами.
По другую сторону стола, прямо напротив меня, стояли белокурые близняшки. Их смешки струились вверх, точно мыльные пузыри из трубки, – как вдруг обе девицы одновременно охнули. Будто тихий хлопок раздался. Глядя друг на друга с идентично изумленными выражениями лица, они в унисон воскликнули:
– Кто она такая?
– Да-с, кажется, мы не имели удовольствия познакомиться. – Мясистый парень во фланелевой рубашке, с кулаками вроде боксерских перчаток пристально оглядел меня.
Я пожевала губами.
Одна из близняшек поднесла изящный ноготок к безупречному подбородку:
– Я совершенно уверена, что где-то ее видела.
– Точно-точно. – Несказанно красивый юноша, изогнув губы в ухмылке, испепелил меня взглядом. Тот самый, что накануне углядел магазинный ценник на моем наряде. Неужели пришла пора расплачиваться за слишком обильный макияж и распущенные по плечам волосы? Но ведь должна же я была замаскировать свой голодный взгляд. Потребность размалевать собственную физиономию и прежде снедала меня – теперь же безо всякого зеркала было совершенно очевидно, что в глазах этих пуритан я выглядела чрезвычайно дурной компанией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101