Я ответила, что мне с ним хорошо и я буду рада даже этим двум неделям.
Пьер Жакку стал вести двойную жизнь. Он влюбился в Линду Бо, ему льстило, что Линда отвечала ему взаимностью. Красивая девушка, которая была почти на двадцать лет моложе его, притягивала Жакку не только физически, но также и из-за «пигмалионского» комплекса людей в возрасте, стремящихся изменить духовный облик своей любовницы в соответствии со своими представлениями. Линда считалась с его положением в обществе и, понимая, что не может появляться с ним на людях, не гнушалась встречаться с Жакку в номерах второразрядных отелей, а позднее в потрепанной и плохо обставленной однокомнатной квартире в Плэнпале на женевском Рон-Пуан.
К тому же выяснилось, какой жалкой была эта любовная связь. Прославленный адвокат боялся, чтобы кто-нибудь его не увидел в обществе Линды Бо, понимая, что в пуританском обществе протестантской Женевы ему этого не простят. Газетчики позднее окрестили их связь «романом в обеденный перерыв». Они занимались любовью в дневное время. Преуспевающий адвокат и политик около двух часов дня возвращался к своим обязанностям. Вечера он как ни в чем не бывало проводил в обществе жены и трех детей – строгий, мудрый, почтенный отец порядочного семейства.
Его карьера не была легкой прогулкой по весеннему саду. Чтобы попасть в цвет женевского общества, он вынужден был работать больше других. Недосыпание, постоянное нервное напряжение и крутой нрав – все это сделало из Жакку психически неустойчивого, физически слабого, полного противоречий мужчину, возмещающего недостаток сил лекарствами. Сильнодействующие медицинские препараты еще больше ослабляли его волю. Наркотики подорвали его здоровье, он страдал частыми приступами депрессии, галлюцинациями. У него часто случались нервные припадки. Он стал истеричным, сильно драматизировал свою связь с Линдой, а позднее и свою ревность.
– Он жил в постоянном страхе, – рассказывала позднее Линда Бо. – Мы постоянно должны были прятаться. За все восемь лет, которые длилась наша связь, мы не провели вместе ни одной ночи. Встречались только в обеденный перерыв. Несколько раз пару дней мы провели в отпуске. Но и тогда Пьер боялся, чтобы кто-нибудь из знакомых не увидел его. Когда мы вместе ходили на концерт или в театр, то заходили в зал, когда гас свет. В ресторане Жакку всегда садился спиной к входу и, когда заходил новый посетитель, спрашивал, как он выглядит. Он страдал глубокими депрессиями. Однажды сообщил по телефону, что расстается со мной. Я спросила, куда он уезжает. «Туда, где не существует болезней, – ответил он. – Я не могу жить такой жизнью, Линда. Покончу с собой». «Ты что, с ума сошел?» – сказала я. «Может быть. Но я так больше не могу, – ответил он. – Мне становится все хуже. В руке у меня пистолет… Напоследок я хотел услышать твой голос. …Линда!.. Мне плохо!» Затем я услышала, как упала его телефонная трубка. Я бросилась к машине и поехала в его контору. Он лежал на полу. В руке у него был револьвер. Он не был мертв. Хватило одного стакана воды, которую я выплеснула ему в лицо, чтобы он пришел в себя. Он снова и снова повторял, что не хочет жить».
Линда Бо сохранила письма своего любовника. Их было более пятисот. Психиатры позднее установили, что слово «смерть» произносилось им чаще, чем слово «любовь». Но ни тогда, ни сегодня нельзя с уверенностью утверждать, что все это не было театральным представлением, сценами, которые, принимая во внимание его любовь и ревность, era нервное расстройство, призваны были обеспечить расположение Линды. Он боялся, и не без оснований, что любовница уйдет от него.
Восемь лет красивая молодая девушка выдерживала такую жизнь, но силы ее оказались на пределе. Она устала от вечных скрываний, подозрений, лицемерия и страха, что их связь станет известной семье Пьера. Весной 1957 года она сказала своему любовнику, что дальше так продолжаться не может, что она уходит от него. Это был неожиданный удар. Душевно неустойчивый Жакку не мог смириться с мыслью о том, что он потеряет Линду. Он просил и угрожал, отправлял ей письма и букеты цветов, сгорал от ревности, узнав, что она встречается со своим сослуживцем Цумбахом, Жакку принудил ее раздеться, сфотографировал и послал снимки молодому Цумбаху, затем устроил перед его домом ночной концерт и в конце концов написал Линде, что решил жениться на ней.
Жакку перестал бояться сплетен? Ему стало все равно, что о нем подумают жена, дети и общество? Действительно ли он хотел принести в жертву свою карьеру? Расстался с желанием попасть в центр общественного внимания и больше не стремился стать министром? Неизвестно, действительно ли он был готов развестись и жениться на Линде, или же это было очередным театральным жестом. Зато очевидно, что Линда Бо не дала ему возможности реализовать этот замысел. Он сообщил о своем намерении жене, даже составил договор о разводе и разделе имущества. Жакку принес показать его Линде Бо. Но от нее услышал невероятное:
– В этом нет необходимости, Пьер. Я не выйду за тебя замуж. Между нами все кончено.
– Когда это произошло, мадемуазель? – спросил следователь.
– Где-то в начале апреля.
– То есть за месяц до убийства Шарля Цумбаха.
Полицейские долго не решались допросить адвоката. В конце концов сам начальник полиции Кнехт поехал к Жакку в его контору. Адвокат восседал за большим письменным столом – холодный, самоуверенный, как всегда, деловой и учтивый.
– Я признаю связь с Линдой Бо. И фотографии тоже сделаны мной. Это было глупостью, это я должен признать. Но ничего больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156