Может быть, у вас был еще один?
– О событиях в Баден-Бадене я не желаю больше распространяться.
– Дело ваше. Тогда перейдем к допросу вашей свояченицы. Но перед тем, как вызвать Ольгу Молитор и заслушать ее как свидетеля, я снова спрашиваю вас, подсудимый Гау – вы убили свою тещу?
– Нет, – решительно сказал обвиняемый. – К убийству я не имею никакого отношения.
– Может быть, вы кого-нибудь подозреваете? Может быть, знаете, кто мог быть убийцей?
– Нет.
– Не была ли убийцей ваша свояченица Ольга Молитор?
– Отказываюсь отвечать.
– Вы не исключаете возможность, что стреляла она?
– Ольга? Нет. Это исключено.
– Кто же тогда преступник? – повысил голос до этой минуты сохранявший спокойствие президент земельного суда. – Сообщите нам это, будьте любезны! Вы хотели избавиться от тещи, дабы у вас развязались руки для того, чтобы поддерживать связь с вашей свояченицей? Это так?
– Отказываюсь отвечать, – решительно сказал подсудимый Карл Гау.
– Наконец, еще это письмо, – сказал председатель и до
стал из материалов дела лист бумаги. – Его писала ваша жена.
Перед тем, как покончить жизнь самоубийством, она выразила
желание, чтобы ее дочь взяла другое имя. Из содержания письма
ясно, что она верила в вашу виновность. Выскажитесь по этому
поводу, прошу вас!
– Я не смог сказать ей правду. Вы не представили мне такую возможность. Я ни разу не смог поговорить с ней наедине.
– Подсудимый Гау, вы посылаете ложные телеграммы, разъезжаете по всему миру в парике, накладных усах и бороде, с заряженным револьвером, выманиваете тещу из дома ложным вызовом по телефону, выдавая себя за кого-то другого, а менее чем через час после этого вашу тещу убивают, и вы же или утверждаете, что к убийству не имеете никакого отношения, или упрямо отказываетесь отвечать. Ничего подобного в своей многолетней практике я еще не встречал. Не хотели бы вы что-нибудь сказать в свое оправдание.
– Мне еще раз хотелось бы подчеркнуть, что я не убивал свою тещу.
Затем в зале суда перед двенадцатью присяжными были выслушаны семьдесят два свидетеля. Многие из них встречали на улице молодого, стройного, хорошо одетого человека в парике, приклеенных усах и бороде. Оглядывались на него, качали головой и шли дальше. Сейчас они выходили к распятию и присягали, что будут говорить правду и только правду и оттарабанивали несколько заранее приготовленных фраз. Эти показания мало способствовали выяснению правды. Один из свидетелей заявил, что на странного субъекта он указал полицейскому, ответившему, что не существует закона, запрещающего носить искусственные усы и бороды. И проводник скорого поезда, в котором ехал Гау в Баден-Баден, заметил парик, но ничего не предпринял. Вероятно потому, что пассажир был богат, изысканно одет и ехал в вагоне первого класса, чемодан его был обклеен этикетками многих европейских отелей. Проводник не отважился спросить, почему он одет как на маскарад.
Следует отметить несколько важных свидетельских показаний. Госпожа фон Райтценштайн жила по соседству с Молитор.
– В тот вечер, когда произошло убийство, я шла с письмом на почту, – рассказывала она. – Недалеко от Линденштаф-фельн я встретила мужчину с усами и бородой. Он шел большими шагами, по-видимому, спешил. Когда я возвращалась от почтового ящика домой, то встретила обеих Дам Молитор. Мужчина тихо как мышь шел за ними примерно шагах в тридцати.
– Тот же мужчина? – спросил председатель суда.
– Нет. Другой. Он был меньше ростом и старше, у него также были борода и усы, но подстрижен он был как австриец.
– Госпожа свидетельница, – сказал председатель доктор Эллер, – посмотрите внимательно на подсудимого. Вы узнаете его? Это был тот мужчина, который преследовал женщин?
– Нет. Тот был с фальшивыми усами и бородой.
– Вы уверены, что встретили двоих мужчин? – спросил государственный обвинитель доктор Блейхер.
– Абсолютно уверена.
Тетка обвиняемого Гау, доктор Мюллер из Линца, была свидетельницей защиты и внесла в слушание дела еще большую неразбериху.
– Госпожа свидетельница, говорили ли вы когда-нибудь с госпожой Гау о ее сестре Ольге? – спросил защитник доктор Дитц.
– Разумеется. Однажды я спросила, правда ли, что Ольга влюбилась в ее мужа?
– И что ответила госпожа Гау?
– Сказала, что, к сожалению, это правда.
– Вы продолжали разговор на эту тему?
– Да. Я спросила у госпожи Гау, почему она не договорит об этом со своей сестрой?
– И что она вам сказала?
– Что она поговорила об этом с матерью, а та спросила у Ольги, какие у нее отношения с доктором Гау.
Защитник доктор Дитц сделал драматическую паузу, затем подошел к свидетельнице и патетически спросил:
– Госпожа свидетельница, сейчас я задам вам очень важный вопрос. Вы тетя господина Гау. Считаете ли вы, что он пришел бы к вам, если бы находился в финансовом затруднении?
– Конечно.
– Вы бы ему одолжили денег?
– До десяти тысяч марок без единого слова. А если бы понадобилось, то и все пятьдесят тысяч.
– Прошу господ присяжных обратить внимание на это обстоятельство. Зачем было убивать обвиняемому, чтобы получить семьдесят пять тысяч. Ему надо было только попросить, и деньги были бы у него в кармане.
Ольга Молитор приехала к зданию суда в экипаже с зашторенными окнами. Кучер в цилиндре открыл дверцу, и высокая, стройная и очень красивая девушка с рыжеватыми волосами быстро поднялась по лестнице в здание суда. Прошла через коридор, в зале суда направилась к месту, где сидели свидетели, даже не взглянув на судью, присяжных и обвиняемого. Когда председатель Эллер пригласил ее дать показания, у нее задрожал подбородок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156