Время от времени она вздрагивала, судорожно сжимая мою руку.
Я лично принимал участие в изготовлении гробика. Он был в метр длиной и тридцать два сантиметра шириной, из дюралюминиевых пластин, скрепленных стальными уголками. Я рассеянно направил пламя горелки на угол ящичка; под раскаленными газами металл сделался алым, потом раскалился добела, начал плавиться. Задумавшись, я не замечал, что давно пора убрать горелку, а сварщики молчали, не смея вымолвить ни слова.
Нэйта уложили на мягкие желтые простынки, накрыли розовым одеяльцем, а сверху положили его любимую игрушку – плюшевую панду, черно-белую с розовым носиком.
Гробик закрыли и поместили в шлюз; мне осталось прочесть молитву. Я включил электронный блокнотик.
– Пожалуйста, не отправляй его в космос, – жалобно просила Аманда. – Там очень холодно.
Ее слова болью отозвались в душе. Аманда со вчерашнего дня была не в себе и, когда я нес мертвого сына в лазарет, шла следом, умоляя меня идти медленнее, чтобы не разбудить Нэйта.
Я хотел обнять ее, но она отстранилась и прислонила лицо к бронированному стеклу, за которым в шлюзе был виден гробик.
Я начал читать молитву:
– Пепел к пеплу, прах к праху…
Послышался плач Филипа.
Мой взгляд метался между строчками молитвы в блокноте и гробиком. Вдруг до меня дошло, что я молчу. Заглянул в блокнот, но не смог произнести ни слова. Так я стоял, уставившись на экранчик блокнота, пока Вакс Хольцер не потянулся к нему рукой. Тут я пришел в себя и выпалил:
– Отставить, лейтенант! Я продолжил молитву:
– Веруя в милость и доброту вечного Господа Нашего, мы провожаем их тела… ждать Страшного Суда, когда все души предстанут пред Всемогущим Господом Нашим… Аминь.
Я кивнул матросу, находившемуся в шлюзе у гробика. Аманда зарыдала, уткнулась мне в плечо.
– Ник, ты ведь тоже любишь его! – причитала она. – Не выбрасывай нашего ребеночка! Ради Бога!
Гробик плавно вылетел из шлюза в бесконечную пустоту.
– Господи, какой кошмар! – прошептала Аманда, с ужасом глядя в шлюз. – Никогда не думала, что ты способен на такую жестокость. – Она повернулась и пошла прочь, остановилась около Филипа Таера, ласково провела пальцем по его лицу, смахнув слезинку. – Ничего, Филип, не плачь. Все нормально. – И похлопала его по плечу.
Я встретился взглядом с доктором Бросом. Он покачал головой, подошел к Аманде и с улыбкой промолвил:
– Пойдемте, миссис Сифорт, посидим у меня в кабинете, поговорим.
– Я хочу в свою каюту, – заупрямилась Аманда.
– Нам есть о чем поговорить, – настаивал доктор.
– Нет. Я пойду к себе. Никки, ну что он ко мне привязался?
Доктор Брос попытался мне объяснить, что это защитная реакция ее психики – не воспринимать реальность такой, какова она есть. Но мне был нужен не диагноз, мне нужна была Аманда. Я боялся возвращаться в каюту и смотреть на пустую кроватку, боялся потерять самообладание. Но вдвоем переносить горе легче. И мне так хотелось быть сейчас рядом с Амандой! Я знал, в данный момент она меня ненавидит, но это скоро пройдет, и она, как бывало прежде, уткнется мне в плечо, чтобы выплакаться. Я отвел Аманду в каюту и закрыл дверь.
Шли дни, а кораблей нашей эскадры все не было. Чудища больше не появлялись. С командиром Дражинским мы общались только по радиосвязи, не решаясь покинуть корабль.
– Один из нас должен отправиться к следующей стоянке, – сказал мне однажды Дражинский, нервно теребя усы. – Может быть, «Дерзкий» ждет нас там. Но если остальные корабли появятся здесь…
Он сделал паузу, но я упорно молчал, ожидая его решения. Он продолжил:
– Сифорт, на вашем корабле с более совершенным сверхсветовым двигателем легче догонять. Поэтому я сейчас полечу, а вы подождите семь суток и отправляйтесь вслед за мной.
– Есть, сэр!
– Если появится один из кораблей, пусть не задерживается и продолжает полет.
– Есть, сэр.
– Удачи вам.
– И вам, сэр.
После короткого молчания он произнес:
– Мистер Сифорт, примите мои соболезнования. Какая трагедия!
У меня болезненно сжалось сердце.
– Спасибо, сэр, – выдавил я из себя.
– Да поможет вам Бог. – Он отсоединился.
Вскоре его корабль исчез из виду. «Порция» осталась в полном одиночестве.
Страшно было возвращаться в каюту! Но мой долг – быть рядом с Амандой. Она почти все время лежала убитая горем. Или вдруг начинала готовить еду для Нэйта, все еще не веря, что его нет.
Поглощенный своими мыслями, я долго смотрел сквозь экран.
– Не пойти ли вам к себе в каюту, сэр? – подал голос Вакс.
– Это приказ, лейтенант?
– Нет, сэр. Но, по-моему, вам лучше побыть с миссис Сифорт. Я один справлюсь на вахте.
– Я не нуждаюсь в жалости, мистер Хольцер, – сказал я сурово и развернул кресло к нему спиной, но тут же пожалел о своей резкости и, кашлянув, произнес. – Извини.
– Ничего страшного, сэр.
Его сочувственный тон почему-то действовал мне на нервы.
– Я буду в каюте, – бросил я, едва сдерживая раздражение. – Если что, звоните!
– Есть, сэр.
В каюте был полумрак.
– Тесс, – зашипела Аманда, едва я вошел. – Разбудишь его. Я вздохнул.
– Милая, нашего сына здесь нет. – Я опустился на корточки у ее кресла, взял за руку. – Он ушел. Теперь мы вдвоем.
– Как ушел? – На лице ее отразилось недоумение. – А, вспомнила. Ты выбросил его в шлюз. – Она задрожала. – Там холодно, Никки. Зачем ты это сделал? Ведь Нэйт там замерзнет!
Что я на это мог ответить? Я сжал ее руку, но она этого словно не заметила. Я принял душ, вернулся и сел на кровать.
Аманда села рядом.
– Я знаю, ты по нему тоже скучаешь. Ты так любил его. Нашего хорошего мальчика…
Я молчал, слезы мешали говоригь, к горлу подступил комок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135