— И не только, дорогая!
Ольга Ивановна хотела сказать ему, чтобы он прекратил называть ее дорогой, но сил у нее хватило лишь на то, чтобы проследить глазами, как ее хромоногий собеседник проковылял к письменному столу и навис над ним и над бумагами, которые грозили ей очередной бедой.
— Твой покойный супруг взял у меня огромную ссуду под высокие проценты, потому что я не слишком верил в ту авантюру, которую он затеял. Надеюсь, ты знаешь о том, что он буквально бредил этим таинственным сверхбогатым месторождением, которое якобы находится в верховьях Чирвизюля. Так вот, — Райкович взял бумаги в руки и потряс ими перед лицом Ольги Ивановны, — тут и оборудование, которое он решил закупить в Америке, и все его экспедиции в поисках призрачного месторождения… Теперь настала пора расплачиваться. Как видишь, сроки выплат по процентам определены одним годом со дня подписания долговых обязательств. А сами долга должны быть выплачены в течение пяти лет. Правда, тут есть одна небольшая оговорка: в случае обнаружения месторождения я становлюсь его совладельцем, а все долги и набежавшие на них проценты само собой аннулируются.
Ольга Ивановна сжала руки в кулаки с такой силой, что заныли суставы, и с вызовом посмотрела на Райковича.
— Мне ясно, почему ты выжидал целых два года и ни словом не обмолвился о долгах Кости. Тебе ли не знать, что у меня нет в наличии таких денег, — она взяла в руки документы. — Насколько я понимаю, только по процентам набежало около трехсот тысяч, и мне теперь нужно будет продать рудники, чтобы расплатиться с тобой, хотя бы по процентам, а что тогда делать с этими шестьюстами тысячами, которые я должна заплатить тебе за оставшиеся три года? Ты намеренно разорил меня, Ратибор, теперь у меня нет никакого сомнения в этом. А все твои рассуждения о великой любви, сострадании — лишь жалкий фарс, которым ты постарался прикрыть свою гнусную сущность.
— Да, я мерзавец и негодяй, как ты изволила заметить, — усмехнулся Райкович, — но все же я даю тебе возможность избежать нищеты, дорогая. У тебя есть выход…
— Я должна выйти за тебя замуж? Ты это имеешь в виду? — Ольга Ивановна побледнела. — Но ведь я развратная женщина и веду себя, как гулящая девка, так ты, кажется, изволил выразиться?
— Именно так, а не иначе! — с несомненным торжеством в голосе провозгласил Райкович. — Еще месяц назад я мечтал о тебе, не спал ночами, представляя, как ласкаю твое тело, как прижимаюсь губами к твоим губам… — он замер на мгновение, заметив откровенное отвращение, проявившееся в глазах и усмешке Ольги Ивановны, — но ты оказалась недостойной того, чтобы стать моей женой. Я предлагаю тебе другой выход… — Он замялся на мгновение, глазки его с опаской посмотрели на женщину, и она вдруг поняла, какой выход предлагает эта похотливая колченогая обезьяна.
— Ты имеешь в виду?.. Ах ты, мразь! — Она вскочила на ноги, схватила одной рукой Райковича за лацканы его посыпанного пеплом сюртука и с наслаждением влепила ему пощечину. Антиквар покачнулся, но на ногах устоял и, достав из кармана носовой платок, вытер тоненькую струйку крови, струящуюся из носа. Ольга Ивановна с ненавистью проследила за этими манипуляциями и прошипела, как рассерженная кобра:
— Ты редкий негодяй, Ратибор! Ишь чего захотел! А я и не поняла, к чему ты клонишь! Да как у тебя язык повернулся?! Настя же на твоих глазах выросла… Ты старый и больной человек, а она молоденькая девушка. Какой ты ей муж? — Она вдруг расхохоталась. — Она графу Ратманову отказала, а он уж не чета тебе — красив, молод, богат…
— Граф завтра женится, разве ты забыла об этом? — ухмыльнулся Райкович. — И останется твоей Насте только локти себе кусать. Ты задумалась хотя бы на миг, кто ее возьмет после этого в жены, с ее-то репутацией, без приданого, на грани разорения? Да и тебя ждет долговая тюрьма, а не объятия старшего Ратманова… Подумай, дорогая, я не настаиваю на сиюминутном решении.
— Не смей называть меня «дорогая»! — взорвалась Ольга Ивановна. — Лучше я пойду в долговую тюрьму, буду просить милостыню на паперти, но Настю тебе не отдам! — Она схватила бумаги, скомкала их и швырнула в лицо Райковичу. — Убирайся, пока я не взяла в руки что-нибудь более тяжелое, чем та ваза.
Антиквар торопливо расправил документы, сунул их в папку, подхватил свою трость и направился к выходу, но на пороге остановился и прогнусавил:
— Уже завтра ты будешь молить меня о спасении, а я еще подумаю, стоит ли мне брать Настю в жены. Вернее всего, я продолжу неудавшийся опыт младшего Ратманова и возьму ее на содержание. Так что соглашайся, пока не поздно, пока я не передумал жениться на ней. — Он едва успел захлопнуть за собой дверь, в которую с грохотом вонзились каминные щипцы и застряли в деревянном украшении, изображающем античную вазу, полную виноградных гроздьев. А Ольга Ивановна уткнулась лицом в спинку дивана и зарыдала так, как не рыдала даже в самые тяжелые минуты своей жизни. И что скрывать, подобных минут не так уж много было в ее жизни, если не считать той, когда она узнала о гибели мужа. А теперь должна была закончиться не только ее жизнь, но и жизнь ее дочери, ведь то, что уготовил им Райкович, жизнью едва ли можно было назвать. Она приподняла голову, всхлипнула и вдруг решительно встала, перекрестилась и прошептала:
— Ничего, еще посмотрим, кто кого! Не на ту напал, мерзавец! Настю ему захотелось! — Она сложила пальцы в кукиш и потрясла им в воздухе, с наслаждением представляя, как завтра же предъявит его антиквару. — Тварь, пакостник, ты еще попляшешь у меня! — произнесла она и вышла из кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125