— Спасибо, — поблагодарил его Сергей, — но не стоит беспокоиться!
— Как раз стоит! — улыбнулась Настя. — Ты мне еще ни одного своего стихотворения не прочитал, так пусть хоть Дмитрий Алексеевич это сделает!
И не успел Сергей возразить, как неугомонный хозяин скрылся в доме.
Сергей похолодел. Хоть убей, но он не мог вспомнить, красовался ли портрет Фаддея на обложке его последнего сборника. На двух предыдущих определенно был, а вот на этом? Надежда на то, что Багрянцев отказался от подобного удовольствия, была крайне слабой. И Сергей с ужасом смертника, застывшего в ожидании исполнения приговора, ждал появления хозяина с томиком стихов в руке.
Дмитрий Алексеевич задерживался. И Сергей, чтобы не выдать волнения, извинившись, вышел из-за стола, подошел к краю веранды и закурил.
Настя и Мария Егоровна оживленно болтали и весело смеялись. Сергей прислушался. Настя с восторгом рассказывала о том, какое бесподобное варенье готовят в Сибири из лесной смородины и малины. Она раскраснелась, глаза блестели, и тут Сергей понял, что через секунду он лишится ее навсегда.
Быстрым шагом граф пересек веранду и вошел в дом.
Дмитрий Алексеевич держал в руках тоненькую книжицу и с недоумением в глазах смотрел на гостя.
— Очевидно, я что-то не понимаю?..
— Простите, Дмитрий Алексеевич! — Сергей взял из его рук сборник. Фаддей с мечтательной улыбкой на устах уставился на него с обложки. — Я сейчас вам все объясню, — поспешил он успокоить старика. — Дело в том, что Фаддей мой ближайший друг и…
Он быстро и, возможно, не совсем вразумительно попытался объяснить хозяину, кто он на самом деле и как получилось, что он до сих пор не сумел объясниться с Настей.
Дмитрий Алексеевич выслушал исповедь молча, не прерывая, потом внимательно посмотрел в глаза Сергея, тревожные и потемневшие от волнения.
— Я все понимаю, граф, — сказал он наконец и еще раз обвел его задумчивым взглядом, — и верю, что вы искренне любите Настю. Поверьте мне, старику, я прожил большую жизнь и много раз испытал такое, что и врагу не пожелаешь. Но в одном я уверился прочно и навсегда: настоящая любовь побеждает не только смерть! И это не высокие слова. Лишь подлинная любовь устоит против всяческой дряни, сплетен, пересудов, злословия… Но ни в коем случае нельзя начинать со лжи! Настя — чудесная девушка и, без всякого сомнения, любит вас! Постарайтесь как можно скорее признаться ей во всем. Я думаю, она сумеет простить вас. Конечно, рассердится вначале, такова уж женская натура! Только нельзя медлить, иначе непоправимо все испортите! — Он вздохнул. — Мой вам совет! За день обдумайте все как следует, а ночью, когда останетесь одни, непременно поговорите с ней! В постели женщина намного уступчивее, особенно если приласкать ее, приголубить, — Дмитрий Алексеевич рассмеялся. — Учитесь, юноша, житейской мудрости. Хотя, сознаюсь, моя Маша до сих пор нет-нет да загонит меня в тупик то своими поступками, то рассуждениями. Не приведи господь заиметь в жены красивую да еще вдобавок умную женщину!
— Вам не нравится ваша жена? — поразился Сергей.
— Что вы, — замахал руками хозяин. — Я не знаю, каким богам молиться, что она полюбила меня! И, несмотря на седины, я иной раз чувствую себя глупым молодоженом и более всего боюсь ее потерять. В последнее время она стала часто болеть, ноги опухают. Но грибница она у меня, каких поискать! Вот пришлось ослика купить… Она на нем по грибы ездит. И так наловчилась, что порой прямо с него грибы собирает.
— Так вы за грибами отправились, а мы вам помешали?
— Да ничего страшного! Грибов тут у нас видимо-невидимо! В этом году особенно белые свирепствуют! Мы уж и солим их, и сушим, и маринуем… Зимой все пойдет за милую душу. Мы ведь где-то в октябре — ноябре решили в Москву перебраться, к детям поближе. Домишко небольшой купили… Посмотрим, если понравится, на всю зиму останемся. Нет, сюда вернемся, а в Москву будем наезжать по мере надобности…
…Мужчины по непонятной причине задерживались, и Настя то и дело бросала обеспокоенные взгляды в сторону двери. Она уже так привыкла к постоянному присутствию Фаддея, что не могла перенести даже малую его отлучку.
— Настенька, дорогая, — Мария Егоровна ласково коснулась пальцами ее руки, — не беспокойтесь! Дмитрий Алексеевич известный говорун, любого заболтает чуть не до смерти! Но его можно понять! Мы тут неделями никого, кроме слуг, не видим, вот ему и захотелось немного развеяться, тем более с таким интересным человеком, как ваш жених, — она вновь улыбнулась, заметив, что Настя отчаянно покраснела. — Вы его очень любите, милая моя девочка?
— Очень! — прошептала девушка и покраснела еще больше. И вдруг, неожиданно для себя, призналась этой почти незнакомой женщине во всех своих тревогах и сомнениях за последние дни. О том, что не решилась поведать матери, но так откровенно и доверчиво раскрыла милой и ласковой Марии Егоровне. Она рассказывала, как надумала бежать и как Фаддей последовал за ней. О том, как защищал ее на хуторе и как пришлось спасаться бегством из гостиницы. Многое теперь казалось смешным, особенно подвиги Фаддея на баштане или ее катание на карусели. Она хохотала вместе с хозяйкой, но потом вдруг вспомнила мать, ее побледневшее лицо на гостиничной лестнице и вдруг всхлипнула, уткнулась лицом в плечо женщины. Та осторожно погладила ее по голове, ласково приговаривая:
— Успокойся, деточка, не все уж так и плохо, как кажется! Вы любите друг друга, и это самое главное. Ваш жених в вас души не чает, это ж видно невооруженным взглядом. К тому же у вас есть где жить и, насколько я поняла, и деньги какие-никакие имеются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125