– Я рад, Алиса, что ты довольна, – сказал ей Томас. Она повернулась к членам семьи.
– Видели вы их в саду вместе? Король обнимал своей рукой… своей рукой… вашего отца за шею.
– Значит, он любит отца, – сказал Уилл. – По-моему, это знак высшего расположения. Я не слышал, чтобы он обходился с кем-то так, кроме милорда кардинала.
Томас улыбался их волнению, но внезапно лицо его посерьезнело.
Он неторопливо произнес:
– Я благодарю Бога, сын Ропер, что король поистине мой очень добрый повелитель. Ты прав, говоря, что он выказывает мне расположение, как никому из подданных. Однако должен сказать вам вот что: гордиться тут особенно нечем, потому что если бы он мог приобрести замок во Франции ценой моей головы, она тут же бы слетела. Это, мои дорогие, отрезвляющая мысль.
Вся семья немедленно посерьезнела – кроме Алисы, она не могла позволить, чтобы ее счастливый день омрачался такой глупой болтовней.
* * *
Смерть коснулась дома в Челси ранней весной 1532 года.
Зима стояла суровой, и судья Мор слег. Он простудился, и все усилия Мерси не могли его спасти. Старик слабел все больше и однажды перестал узнавать окружающих.
Умер он тихо ранним утром.
Все очень горевали, потому что казалось, ни без кого в семье нельзя обойтись.
Томас заявил, что напрасно отдал дом в Баклерсбери своим сыну и дочери Клементам, живи они в Челси, он видел бы их гораздо чаще. Выражались сожаления, что Ганс Гольбейн покинул дом, а мастер Ганнел постригся в монахи. Семейство было большим, но, как говорил Томас, не могло ни без кого обходиться.
Старика оплакивали несколько недель, а однажды в апреле, гуляя с Маргарет по саду, Томас сказал ей:
– Мег, хватит нам скорбеть, мне кажется, дедушка твой умер счастливым человеком, проживи он еще несколько месяцев, то был бы менее счастлив.
– Почему, отец?
– Он, как и мать, очень гордился моей должностью, а мне, возможно, осталось недолго ее занимать.
– Значит, тебя скоро прогонят?
– Нет, Мег, не думаю. Но, видимо, я смогу подать в отставку. Знаешь, с тех пор, как почти три года назад получил большую печать, я не чувствовал себя счастливее. Тогда я никак не мог отказаться от должности, теперь думаю, что смогу.
– Король отпустит тебя?
– События развиваются, Маргарет, хотя тем, кто далек от двора, может показаться, что слишком медленно. Король четыре года назад объявил нам о том, что хочет развода, и до сих пор его не получил. Для короля это долгое время ждать исполнения своих желаний Он становится нетерпеливым, леди Анна тоже. Помнишь, когда я взял в свои руки большую печать, кардинал, заправлявший делами страны очень долго, лишился королевского расположения, и казалось, его некем заменить. Поэтому меня вынудили принять эту должность. Но теперь дела изменились. У короля под боком двое умных человек, он возлагает на них большие надежды. Любит их, потому что они работают на него… исключительно. У них нет своих взглядов, есть только королевские, нет своей совести, есть только королевская, нет иной воли, кроме его. Они сделали королю два блестящих предложения, и оба так ему понравились, что, наверно, он им последует. Кромвель предложил, чтобы король порвал с Римом и объявил себя высшим главой английской церкви, в таком случае он без труда получит развод. Предложение Кранмера не менее оригинально. Он утверждает, что поскольку брак короля был незаконным, то развод не нужен. Объявить брак недействительным может английский суд. Понимаешь, Мег, эти люди, как выражается король, «попали в точку». А про меня Его Величество скажет, что я попал пальцем в небо.
– Отец, ты, как канцлер, должен согласиться с этими людьми?
– Да, потому и надеюсь, что получу отставку. Один очень способный человек, большой друг короля, охотно стал бы на него работать. Это лорд Одли. Король, несомненно, согласится, чтобы я передал большую печать ему.
– Отец, значит, ты будешь дома, с нами… вернешься опять к юридической практике… и мы станем жить, как в Баклерсбери.
– Нет, Мег. Я останусь членом Совета, юрист не может бросить практику на годы, а потом сразу начать ее заново. К тому же, я уже не так молод.
– Знаю, отец. Я наблюдала за тобой с большим беспокойством. Мы, Мерси и я, будем тебя беречь. Прошу, отдай большую печать. И возвращайся к нам как можно скорее.
– Не беспокойся обо мне, милая Мег, потому что слабое здоровье дает мне необходимый предлог оставить должность канцлера, и король его примет.
– Я буду с нетерпением ждать этого дня.
– А бедность, Мег? Будешь с нетерпением ждать и ее? Ведь мы обеднеем.
– Я бы приняла и бедность. Но она не будет нашим уделом. Уилл преуспевает в своей профессии.
– У нас большой дом, большая семья, Мег. Несмотря на то, что у нас одно хозяйство и мужчины добились хорошего положения, мы будем жить бедно.
– Ты будешь дома… в безопасности. Больше я ничего не прошу.
– Поэтому, Мег, я продолжу свое легкое наставление. Не горюй, что здоровье у меня уже не то, благодаря этому я вернусь домой, к вам. И не горюй по дедушке, он умер отцом лорда-канцлера, а проживи дольше, мог бы умереть отцом незначительного человека.
Маргарет взяла отцовскую руку и поцеловала.
– Папа, я помню, что в жизни всегда есть утешения. Не бойся. И очень обрадуюсь, когда ты покинешь двор, это уже давно мое самое заветное желание.
– Милая Мег, у меня нет хорошего здоровья и королевского расположения, зато есть лучшая на свете дочь.
* * *
Маргарет ждала. Она знала, что произойдет это скоро. Король уже объявил себя высшим главой церкви. Отец пропадал при дворе, и Мег слышала, что епископ Фишер слег от беспокойства.
Как-то утром они были в церкви – прекрасным майским утром, когда птицы радостно пели и воздух был напоен запахом цветущего боярышника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85