Внезапно король крикнул кучеру, чтобы тот остановился. Они оказались у большого дуба, стоявшего у дороги. Король вышел из кареты, поклонился дубу и, с большим достоинством приблизившись к нему, взял в руку одну из нижних ветвей, словно здороваясь с деревом.
Несколько секунд он стоял там, и казалось, что он разговаривает с деревом. Наблюдая за всем этим и зная, что кучер тоже смотрит на короля, Шарлотта почувствовала, что на нее накатывает огромная волна страха и уныния. Немного погодя король отвесил церемонный поклон, вновь пожал ветвь дуба и занял свое место в карете.
– Думаю, что я ясно изложил наши позиции королю Пруссии, – проговорил он.
И в городе, и при дворе ходили слухи. Что происходит с королем? Это правда, что он теряет разум?
Принц Уэльский посоветовался со своим другом по поводу того, чем все это могло бы грозить. Регентство? С принцем во главе? Что ж, всем показалось такое решение вопроса весьма приемлемым.
Принц Уэльский отправился в Кью, чтобы самому убедиться в достоверности слухов.
Его поразил вид отца, который очень изменился за последние несколько месяцев. Король не ошибся, когда сказал, что «вдруг сразу стал стариком».
Король принял принца с достоинством и не упомянул об их разногласиях. Королева была на грани истерики, опасаясь, что король вспылит. Она знала, что не сможет больше скрывать его состояние от придворных и жила в постоянном страхе, ожидая, что Георг вытворит в следующий раз.
Принц Уэльский, уже давший ему столько поводов для беспокойства, что несомненно ускорило процесс развития его нынешней болезни, наверняка, тоже не сможет держать себя в руках.
Во время обеда король внезапно принялся кричать на сына, говоря быстро и бессвязно. Но стало очевидно, что дело не ограничится оскорблениями, когда король поднялся из-за стола и направился к тому месту, где сидел его сын.
Георг снова закричал на него, а принц Уэльский, поднявшись со стула, дотронулся до его руки и мягко сказал:
– Отец, прошу тебя, говори не так громко.
При этих словах король пришел в ярость. Он схватил сына за горло и, прижав к стене, казалось, пытался душить его.
– Какой это наглец смеет приказывать королю Англии не говорить громко, а? Что? Отвечай! Отвечай! Отвечай! – кричал он, сдавливая его горло.
Лакеи бросились на помощь принцу; принц поднялся на ноги без единой кровинки в лице; королева сидела, сжав кулаки, с плотно стиснутыми губами, словно пытаясь подавить в себе рвавшийся наружу вопль о том, что она не в силах больше выдержать всего этого.
Полковник Дигби, камергер Шарлотты, склонился к королю, старавшемуся высвободиться из рук державших его лакеев, и предложил ему проводить его в постель.
– Не смейте прикасаться ко мне, сэр! – пронзительно закричал король. – Я не пойду! Кто вы такой?
– Я полковник Дигби, – был спокойный ответ. – Ваше Величество всегда были добры ко мне, и я хочу помочь вам. Вы должны лечь в постель. Вам это необходимо.
Короля настолько поразила эта спокойная речь, что он замолчал. Его глаза наполнились слезами, когда полковник Дигби, взяв его за руку, повел к выходу.
Принц Уэльский потерял сознание, и старшие сестры поспешили смочить его лоб венгерской водой.
Королева велела двум фрейлинам проводить ее в свои покои. И они втроем удалились. Придя в себя, она бросилась на кровать и разразилась диким, истерическим смехом.
Оказавшись в своей комнате, король будто немного успокоился.
– Где королева, а? – настойчиво спрашивал он. – Что вы сделали с королевой, а? Что? Вы пытаетесь разлучить меня с королевой.
– Королева неважно себя чувствует, сир, – ответил ему полковник Дигби.
– Неважно чувствует? Королева больна? Тогда я должен быть с ней. Не стойте у меня на пути, сэр. Королева больна, я пойду к ней.
Им не удалось удержать его, и он поспешил к Шарлотте. Когда Шарлотта увидела его исступленный, хотя и несколько более спокойный чем за обедом взгляд, ей снова стало страшно. Она была свидетельницей того, как он набросился на принца Уэльского, и теперь не знала, чего еще ждать от него.
– Ты больна… больна… больна, – быстро проговорил он. – А? Что? Вы должны заботиться о королеве. – Он посмотрел на ее фрейлин. – А теперь тебе надо отдохнуть. Нам обоим. Шарлотта, умоляю тебя, не разговаривай со мной, я хочу поскорей уснуть. Мне нужно поспать. Мне нужно уснуть. Ты понимаешь, а? Мне нужно поспать.
Король повторял, что ему необходимо поспать, и просил королеву не беспокоить его, хотя она не единым движением не показала, что намерена сделать это.
Вся эта сцена подействовала весьма угнетающе на присутствующих.
Одна из фрейлин предложила, чтобы король и королева эту ночь провели в отдельных комнатах, и тогда, сказала она, ему никто не будет мешать отдыхать.
– Что?! Отдельно от королевы?! – вскричал он. – Меня нельзя разлучать с королевой.
Порешили на том, что королева будет спать в комнате, смежной с его спальней, чтобы быть рядом с ним. А он все продолжал просить королеву не разговаривать с ним и не позволял ей оставить его. Было уже далеко за полночь, когда он ушел от нее. Королева лежала в постели, уставившись в потолок, и повторяла про себя: «Что дальше? Что с нами будет?»
В спальню королевы вошла одинокая фигура с зажженной свечей в руках.
Король раздвинул полог кровати, и Шарлотта, впервые за эту ужасную ночь немного задремавшая, сразу же проснулась. Увидев его безумные глаза, она оцепенела от ужаса. Зажженная свеча дрожала в его руке, и Шарлотта решила, что он собирается поджечь полог кровати и убить ее.
Она готова была соскочить с кровати, но Георг спокойно произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120