– Фредерик, наверное, хочет сказать, что корона слишком велика для твоей маленькой головки, Георг. Она же свалится тебе на глаза, и ты ничего не будешь видеть.
– Ну и что, – не сдавался малыш. – Пусть я ничего не увижу, я буду ходить наощупь. – Он зажмурился и протянул руки вперед, словно изображая слепого человека, а затем, смеясь принялся бегать по комнате.
Леди Шарлотта чувствовала себя неловко, шепотом пыталась урезонить его, а он, повернувшись к ней, ухмыльнулся, давая понять своим видом, что в присутствии родителей она не имеет над ним власти.
– Леди Шарлотта делает тебе предупреждение, Георг, – сказал король. – Ты должен слушать ее. Она твоя воспитательница, а? Что?
– Что? Что? – закричал, передразнивая его, маленький Георг и принялся смеяться, дурачиться и носиться по комнате еще быстрее.
– Леди Шарлотта, пожалуйста, подведите принца ко мне, – сказала королева.
Гувернантка поймала мальчика за руку, а он озорно посмотрел на нее и прошептал: «Что? Что?»
– Принц чрезмерно резвый ребенок, – доверительно сообщила королю королева.
Фредерик потянул свою матушку за юбку.
– Что тебе, моя крошка?
– А я тоже буду резвым? – спросил Фредерик.
– Конечно, мой милый, но не таким, как Георг. А это значит, что ты будешь очень послушным.
Фредерик заметно повеселел, а королева обратилась к старшему:
– А теперь, Георг, мне хотелось бы услышать о твоих успехах на занятиях.
Георг немного успокоился, прислушиваясь к словам леди Шарлотты, рассказывавшей его матери о том, какой он способный, когда старается. Король тоже внимал гувернантке с серьезным видом.
Принц Георг должен работать усерднее. Ему нельзя пропускать мимо ушей те замечания, которые ему делают. Он должен повиноваться своей воспитательнице, няням, своим отцу и матери, потому что он пока еще всего лишь маленький мальчик.
– Но я – принц Уэльский, – лукаво напомнил он им.
– Твой папа – король, но он всегда прислушивается к мнению других, поэтому он – хороший король. Ты же хочешь быть хорошим принцем Уэльским, не так ли?
– Лучше я буду хорошим королем, – безответственно заявил принц.
– Сначала ты должен стать хорошим принцем, – внушала ему королева.
Слушая этот разговор, король трепетал от переполнявшего его волнения. Шарлотта оказалась хорошей матерью и хорошей женой, но сейчас в ней была какая-то особая мягкость. Может быть она вновь беременна? Хвала Всевышнему, он надеялся на это. Беременность успокаивает ее. В промежутках между беременностями ее иногда тянет вмешаться в государственные дела, а он этого никогда не позволит. Он не хочет, чтобы нарушалась гармония их жизни. Ему нравилось, когда Шарлотта находилась в Кью или Ричмонде, подальше от двора, за исключением, конечно, тех торжественных приемов, на которых требовалось присутствие королевы. Георг был убежден, что миссия женщины – рожать детей, а у Шарлотты это действительно прекрасно получается. Они женаты пять лет, и у них уже три сына, и, если он не ошибается, скоро появится еще один ребенок. Уж в этом отношении к нему нельзя было предъявить никаких претензий. Хотя, мрачно подумал Георг, эти мои министры на все способны, представься им только случай. Министры подобрались на редкость несговорчивые; вряд ли на долю кого-либо другого монарха выпала такая беда. Георгу начинало казаться, что он и сам вполне способен справиться с государственными делами. День и ночь он размышлял об этом и однажды пришел к решению, что займется ими. Он перестал сомневаться в своих способностях, а уж если он решился сам заняться чем-то, то значит, был уверен, что прав.
Когда гувернантка увела детей, Георг обратился к Шарлотте:
– Мне показалось или ты в самом деле опять в интересном положении?
– Я не уверена, – засмеялась она, – но мне кажется… Он похлопал ее по плечу.
– Хорошая работа, а? Что?
МИСТЕР ПИТТ ПАДАЕТ ВВЕРХ
Мистер Питт с перебинтованными ногами лежал в постели, проклиная свою подагру. Ведь если бы не эта напасть, он сейчас бы управлял страной. Ему не терпелось вернуться к государственным делам, но, к сожалению, он теперь редко чувствовал себя достаточно хорошо даже для того, чтобы отправиться в Палату общин. Он по-прежнему пользовался авторитетом в стране; пока он жив, король и правительство будут постоянно это чувствовать. Питту вспоминался давнишний случай, когда в эту самую комнату его пришел навестить Ньюкасл. Тогда стояла зима, и Ньюкаслу, столь трепетно относящемуся к своему здоровью, показалось, что в комнате слишком холодно.
– Тебе-то в постели хорошо, – сказал он. – А я бы загнулся в холодном доме.
И он прямо в одежде забрался в стоящую рядом кровать Эстер, натянул до самых ушей одеяла и не вылезал, пока они не переговорили обо всех делах. Но сейчас от Ньюкасла избавились, и у власти правительство маркиза Рокингема. А ему я не доверяю, подумал мистер Питт.
Оказаться нетрудоспособным, знать, что твоему гению мешает твое жалкое тело, что может причинить большее огорчение?
Питт сознавал, что он может принести величие Англии, а ему между тем приходится целыми днями находиться в постели или ездить в Бат на воды, вести жизнь инвалида, когда он стремится быть премьер-министром. Только этот пост устроил бы его.
Лежа в постели, Питт критиковал правительство, но какой был от этого прок? Он хотел пойти в Палату общин и выступить против закона о гербовом сборе, который внес его собственный зять Джордж Гренвил, когда был канцлером казначейства. Питт возражал против такого закона, поскольку это могло вызвать осложнения в отношениях с американскими колониями. Он предупредил об этом Палату общин, но был слишком болен, чтобы пойти туда и отстаивать свое мнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120