Несколько бунтов в портовых трактирах не меняют положения. Им нравится возбуждение от тайных заговоров против правящего монарха, но разве они хотят гражданской войны? Разве они хотят начать ужасное кровопролитие ради замены на троне немца французом? Ведь полученное во Франции воспитание сделало в их глазах Якова французом. Вместо Каланчи и Слонихи к ним приедут любовницы Якова, француженки, красивые и элегантные. Конечно, на них будет приятнее смотреть, чем на немецких дам, но разве ради этого англичане готовы идти воевать?
Яков отвернулся от Болингброка. Он принадлежал к той категории людей, которые терпеть не могут советов и никогда не следуют им.
Со смертью Людовика XIV, напомнил претенденту Болингброк, они потеряли своего лучшего друга.
Яков возразил, что французы всегда поддержат его в борьбе против немца, потому что Стюарт – католик, а немец – протестант. Но Болингброк не был уверен, как поступит герцог Орлеанский, назначенный регентом при малолетнем Людовике XV, и продолжал настойчиво убеждать претендента, что еще не пришел момент начать борьбу за трон.
Тем временем Джон Эрскин, граф Мар, который собирался связать свое будущее с взошедшим на трон Георгом, но был неблагосклонно принят королем, теперь сделал ставку на Стюарта и энергично собирал шотландские кланы в помощь ему.
Но и тут судьба была против Якова. Когда Эрскин с отрядом в шестьдесят человек установил на горе штандарт Стюартов, флаг упал. И суеверные шотландские горцы, мрачно наблюдая за падением флага, заявили, что это плохое предзнаменование. Стюарты были знамениты своей невезучестью. Достаточно вспомнить несчастного отца Якова, потерявшего корону. Даже его брат, веселый и очаровательный Карл, вынужден был в нищете скитаться по Европейскому континенту, прежде чем о нем вспомнили. А одно только упоминание об их неудачливом отце, потерявшем вместе с короной и голову, приводило в ужас.
Но удача так и не улыбнулась Стюарту, падение штандарта и вправду оказалось плохим предзнаменованием.
Люди, наблюдавшие за церемонией въезда Якова в их город, даже и тогда, когда флаг гордо развевался на ветру, скрещивали пальцы, чтобы отвратить беду. А жены убеждали мужей немного подождать и не впутываться в дело Стюарта, пока немца не отправят туда, откуда он приехал.
Но все равно граф Мар двигался на юг, к Англии, и к нему присоединялись дворяне и поддерживавшие его затею люди. Отряд из шестидесяти человек, наблюдавших за водружением штандарта, вырос до пяти тысяч и вошел в Перт.
* * *
Теперь при дворе царила тревога. Граф Мар и его сторонники готовились продвигаться дальше на юг. В Лондоне некоторые дерзкие мужчины и женщины открыто носили белые кокарды, эмблему Стюартов.
Эрменгарда была в отчаянии.
– Вы должны немедленно уехать, – просила она короли. – Для вас опасно оставаться здесь.
Но Георг объяснил ей, что не надо беспокоиться.
– Эти люди привыкли рубить головы королям, которые им не нравятся, – не отступала Эрменгарда.
– Они рубят головы, только если не могут избавиться другим способом. А тут они знают: стоит им сказать мне, что я должен вернуться в Ганновер, и я уеду.
– Но давайте не будем ждать, пока нас вышлют.
– Ты ничего не понимаешь в этих делах.
– Я понимаю только одно – вам грозит опасность, и я боюсь.
Георг со снисходительной нежностью посмотрел на нее. Милая Эрменгарда! Они уже столько лет были вместе. И хотя она любила приумножать свое состояние, это не мешало ей быть искренне привязанной к нему. Оставаясь в Англии, она, разумеется, могла бы накопить больше денег, чем уехав из нее. Но ради его безопасности она готова покинуть страну и лишиться того богатства, которое наверняка получила бы здесь.
Он никогда не откажется от нее. Фактически Георг не видел ее такой, какой она стала сейчас – огненно-рыжей и осыпанной румянами, облезлой, как старая курица, с огромным париком, то и дело соскальзывавшим с почти лысой головы. Он видел ее красивой молодой женщиной, какой она была, когда он обратил на нее внимание и обнаружил, что у нее именно такой характер, какой ему нравится в женщинах.
Георг позволил себе разнежиться, что бывало очень редко.
– Посмотрим, как пойдут дела. Худшее, что может случиться – нас отправят назад в Ганновер. А по мне так это не такая уж и плохая мысль.
Эрменгарда ответила, что для нее наихудшее – это мысль о грозящей ему опасности. Но она понимает, что ему виднее, и поэтому спокойна.
И когда Эрменгарда возвращалась к себе, ее узнали и выкрикивали вслед насмешки. А она, увидев мужчин и женщин с белыми кокардами, подумала: «Королю виднее, что лучше. Если захочет, он останется, а если захочет, то уедет».
Но она надеялась, что они останутся. Зачем ей тосковать по родному Ганноверу, если Англия предлагает неограниченные возможности для роста состояния? Хотя король, конечно, занимал в ее сердце первое место, но сразу после него шли деньги.
* * *
Герцог Мальборо принял сторону короля, но Георг смотрел на великого полководца с большим подозрением. Он стал бы прочной опорой трона… если бы ему можно было доверять. Герцог уже не находился в расцвете сил, и годы ссылки во время правления королевы Анны нанесли ему больший урон, нежели все трудности войны.
Но теперь он предлагал свою помощь, и Георг, сам будучи солдатом, положительно оценил его поступок.
Положение создалось нелегкое. Против ганноверцев выступала армия, в которой уже было пять тысяч человек. Если позволить им пересечь границу и водрузить свой штандарт в Англии, то положение действительно будет очень опасным. Гражданской войны допустить нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132