И пока Мар и Яков праздновали прибытие Якова в Шотландию, пока занимались подготовкой к коронации в Скоуне, Аргилл на севере наступал, ведя за собой датские войска, которые прибыли в Англию.
* * *
Когда Яков услышал эти новости, он печально покачал головой.
– Мы проиграли, – вздохнул он. – На что нам надеяться, если в борьбу вступил Аргилл?
– Ваше Величество, Аргилл – шотландец, – напомнил ему Мар. – Говорят, что он только откладывает свое участие и вашем деле, но вовсе не служит немцу.
– Нет, – печально проговорил Яков. – Слишком многое против нас. По крайней мере, я не удивлюсь, если мне не повезет. Ведь неудача преследует меня со дня рождения. Сначала сомневались, что я сын короля, а вскоре после моего появления на свет отца лишили трона. На какую удачу я могу рассчитывать сейчас?
– Ваше Величество, фортуна переменчива.
– Не моя, – бормотал он, – не моя.
Шотландские горцы проявляли нетерпение. Они спрашивали, почему их не посылают на юг. Они собрались, чтобы встретить врага, враг приближается – отчего же они медлят? И что думает король Яков? Почему он не показывается? Почему никогда не разговаривает с солдатами? И почему, когда они видят его, то он похож на человека, чье дело безнадежно?
На эти вопросы мог быть только один ответ: все происходит так потому, что дело действительно безнадежно.
Яков и его Совет решили, что при приближении армии Аргилла лучше отступить. И пока войска уходили на север, Мар и Яков подготавливали возвращение претендента во Францию.
Так знаменитый мятеж, известный как мятеж 1715 года, был подавлен чуть ли не раньше, чем начался.
Что могли сделать шотландцы, когда услышали, что их вождь отбыл во Францию? Не было смысла воевать без причины. Они вернулись в горы и спрятались там, пока события 1715 года не были забыты.
Удача, а не мастерство, принесла победу Георгу I.
Улицы Лондона приняли свой обычный вид. Якобиты по-прежнему втайне провозглашали свои тосты. Из парка исчез военный лагерь, и солдаты вернулись с севера домой.
Эрменгарда опять чувствовала себя счастливой и открыла новые возможности для наращивания своего капитала. Георг ворчал, сам не понимая, надо ли ему радоваться или огорчаться. Его все еще мучила ностальгия по Ганноверу. Принц и принцесса Уэльские в сопровождении придворных и друзей продолжали прогулки по Меллу, болтали на жуткой смеси немецкого с французским и английским, не переставая смешить этим окружающих, и сообщали каждому, что они восхищаются Англией и англичанами.
Теперь они обрели уверенность. Яков больше не претендовал на английский престол. Принц и принцесса были даже в большей безопасности, чем прежде. Попытка прогнать их была сделана и провалилась. И это выглядело так, будто народ вынес свой приговор.
Но памфлетисты работали не покладая перьев, и самые популярные строчки повторялись во всех кофейных и трактирах, всюду, где собирались мужчины и женщины.
«Боже, благослови короля!
Боже, благослови защитника нашей веры!
Боже, благослови – ведь нет вреда!
В благословении – претендента!
И кто претендент, а кто король?
Боже, благослови нас всех! Это совсем другое дело».
ОТЪЕЗД КОРОЛЯ
Мэри Белленден высунулась из окна, пытаясь увидеть красивого молодого человека, пересекавшего двор и готового скрыться за дверью, которая вела в апартаменты принца.
Он помахал ей рукой и ушел, она вздохнула и резко обернулась, почувствовав, что за ней наблюдают две фрейлины.
В природе не могло быть двух девушек, менее похожих друг на друга, чем Маргарет Медоуз и Софи Хоув. Маргарет, сжав руки перед собой, осуждающе смотрела на Мэри. А Софи сочувственно посмеивалась.
– Какое неприличное поведение, – проворчала Маргарет.
– Не вижу ничего неприличного, – отрезала Мэри.
– Конечно, не видишь. Ты привыкла к таким манерам, и они кажутся тебе приемлемыми. Но для меня это уже слишком.
– Право, Маргарет, – запротестовала Софи. – Скажи, что плохого в том, если мы помашем из окна друг другу рукой?
– И, несомненно, назначите свидание.
– И в этом нет ничего плохого, – возразила Софи. – Конечно, все зависит от того, что случится во время свидания. – И Софи так весело засмеялась, что Маргарет решила: не иначе, как девушка вспомнила собственное нескромное поведшие.
– Замолчите обе, – приказала Мэри. – Не хочу, чтобы вы плохо говорили о Джоне.
– Итак, его зовут Джон? – воскликнула Софи.
– Да, Джон, и он благородный человек. Я не хочу, чтобы вы сплетничали о нем. Понимаете?
– О, понимаем, понимаем! – обрадовалась Софи. – Мы отлично понимаем, что наша Мэри наконец влюбилась.
– Не кричи, – одернула ее Маргарет. – Никогда не видела более неприличного поведения. Ты, Софи Хоув, ведешь себя ужасно. Что же касается тебя, Мэри Белленден, то будь осторожна. Мужчины способны без конца говорить о любви, пока не добьются того, чего хотят, и тогда…
– Это правда, Мэри, – согласилась Софи. – Ох, как они умеют говорить о любви! А потом смеются, рассказывают своим друзьям об уступившей им леди и советуют попытать у нее удачи.
– Ты не понимаешь, и ты, Маргарет, тоже не понимаешь. Ты ведь такая недотрога, а ты, Софи, слишком увлечена флиртом.
– А ты, наша дорогая Мэри… Ты такая, какой нужно быть, да? – засмеялась Софи.
– Я… я серьезная девушка.
– А он? – Софи хохотала до слез. – Могу тебе открыть один секрет. Если хочешь хоть что-нибудь узнать о самой интересной вещи на свете, приходи к Софи.
– И что же это за вещь?
– Мужчины! – воскликнула Софи.
– Если ты что-то и знаешь о них, Софи Хоув, то во всем остальном ты полная невежда.
– А больше ничего и не надо знать, уверяю тебя, Маргарет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132