Снопа лязгнул замок, и в камеру вошел средних лет человек в вельветовом к
остюме. Растирая затекшие от наручников запястья, он сел напротив татуир
ованного и кивком подозвал к себе Виталия. Тот подошел, поняв: вернулся Юр
ист.
Ц Новенький? Статья?
Ц Восемьдесят восьмая, Ц запомнив первый урок, ответил Манаков.
Ц Куришь?
Виталик достал пачку «Мальборо» и протянул ее Юристу.
Ц О, Ц взяв пачку, тот провел ею около носа. Ц Богатенький. Еще пришлют?

Ц Не знаю, если разрешат, Ц пожал плечами Манаков.
Ц С Моней подрался, Ц складывая газету, буднично сообщил татуированны
й. Ц Отказался от менки. Определили место у параши.
Юрист окинул Манакова изучающим взглядом, отметив тщательно скрываему
ю растерянность, напряженное ожидание и жажду общения, поддержки. В глаз
ах новенького затаился страх, мелкий, подленький, Ц страх одиночки пере
д уже успевшей сложиться в камере общностью людей.
Ц Зря, Ц доставая из пачки сигарету, усмехнулся Юрист. Ц Парень, по всем
у видно, свой. Как зовут? Виталий? Можно без отчества, здесь не дипломатиче
ский раут. Раз судьбина забросила нас сюда, придется смириться. Моне дашь
из передачки что-нибудь получше и курева, а то у него здесь ни одного коре
ша нет, да и родни не осталось. На этом будем считать инцидент исчерпанным
, а у параши ляжет наш старикан. Ему все равно завтра-послезавтра на судил
ище, потом в собачник Ц и по этапу. Все!
Обитатели камеры молча выслушали своего старшего и освободили Манаков
у место в середине нар. Тощий пожилой человек с морщинистой шеей безропо
тно переместился поближе к параше…
Потянулись долгие тюремные дни, полные вынужденного безделья и мучител
ьной неизвестности, прерываемой вызовами на допросы к следователю. Там М
анаков узнал, что Зозуля давно был на примете у милиционеров и его все рав
но бы арестовали, но тут в поле зрения органов, на свое горе-злосчастье, по
пал и Виталик. Вспомнилось предостережение шурина Ц Мишки Котенева. Хот
я чего уж теперь? Благо, сестра не забывает, регулярно от нее поступают пер
едачи Ц сало, чеснок, лук, фирменные сигареты. Все это делил Юрист.
Постепенно Виталий привык к камерному бытию, если, конечно, к нему можно п
ривыкнуть.
Подъем, уборка камеры, очередь к параше и умывальнику, завтрак, игра в шахм
аты и шашки, надоевшая болтовня с соседями по камере Ц каждый ежедневно
убеждал себя и других, что он лишь несчастная жертва обстоятельств и нис
колько не виновен в том, что ему пытаются «пришить» бездушные следовател
и.
Потом обед, тянущееся, как патока, время до ужина, прием пищи, Ц если ей мож
но назвать то, что шлепали из черпака в миску, Ц а там и отбой. Хорошо еще, н
аучился забываться в условной, нарушаемой стонами и храпом тюремной тиш
ине, а в первые ночи никак не мог уснуть, все ждал мести Мони Ц бродяги и ху
лигана, неизвестно зачем прикатившего в Москву из города Ташкента, столи
цы всех бродяг.
Многому научился Манаков и многое узнал. Научился есть то, от чего бы рань
ше брезгливо отвернулся; научился жить и заниматься своими делами, когда
кто-то восседал на унитазе на глазах всей камеры; научился молчать на доп
росах или изворотливо лгать следователю. И все время мучила, не давала по
коя мысль: а что же драгоценный шурин, почему не хочет помочь? Ведь стоит т
олько Виталику открыть рот, и следователь будет готов простить ему много
е, если он расскажет хотя бы часть того, о чем даже не догадывается жена Ко
тенева, в девичестве Манакова. Но Виталий молчал и ждал Ц не может же Мишк
а напрочь забыть о родственнике.
Узнал Манаков тоже весьма многое Ц как «опускают», ставя человека на са
мую низкую ступеньку в негласной внутренней тюремной иерархии, заставл
яя его делать противное природе полов. Узнал, как переводят «опущенного»
в разряд «обиженных» и, приклеив ему этот страшный ярлык, отправляют с ни
м в зону. А тюремный телеграф работает без перебоев, и все знают все и обо в
сех Ц ничего не утаить, ничего не скрыть. Узнал, как надо говорить с адвок
атами, чего опасаться на допросах, как скрывать недозволенные предметы п
ри внезапных обысках в камерах…
Менялись обитатели нар, но Юрист оставался Ц дело его оказалось длинным
и запутанным, многоэпизодным, с «картинками», как говорил он. Время от вре
мени на него находила блаж поразглагольствовать на правовые темы, и тогд
а вся камера с интересом прислушивалась к суждениям старшего…
Ц Законодатель мудр, Ц покуривая «Мальборо» Манакова, авторитетно ве
щал Юрист. Ц Знаете ли вы, что в проклятой царской империи суды присяжных
выносили до сорока процентов оправдательных приговоров? А наши сколько
? Ноль целых, ноль десятых. Журналисты пишут в газетках об особых тройках в
ремен культа. Но разве сейчас в суде не та же самая тройка, состоящая из за
висимого от властей судьи и неграмотных в правовом отношении заседател
ей? Адвокаты? А я отвечу Ц блеф! Внесут в последний день следствия хилое х
одатайство, которое через полчаса отклонят. Они не имеют права самостоят
ельно собирать доказательства, истребовать документ, допрашивать свид
етелей защиты и процессуально оформлять их показания, не могут обжалова
ть действия следователя, отклонившего ходатайства защиты или обвиняем
ого. А почему? Потому, что у нас процессуальный кодекс лишает возможности
защищать свои интересы всех, кто участвует в процессе. В том числе и нас с
вами. Вон, Манакову нашли модного адвоката, а тот только бумажки строчит, д
а жалобно вздыхает. Как пить дать, впаяют Виталику срок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104