По правде сказать, совсем наоборот.— В самом деле? — Она изучала его лицо. — Вы меня удивляете. Может быть, я увидела оскорбление там, где его не было, и сожалею об этом, но, имея дело с людьми запада, я привыкла к осторожности.— Я понимаю, но не все мы одинаковы.— Вы не похожи на других, это ясно сразу. Однако мы уклоняемся в сторону. Расскажите, почему вивури охотятся на вас.— Потому что я видел больше, чем следовало, в ДжиПайндру.— Что можно увидеть во дворе храма!— Под видом неофита из ХинБура я проник внутрь и много дней прожил среди Сынов Аона.— Это просто невероятно. Никогда не слышала ничего подобного. Вы любопытствовали, искали развлечений, или у этой безумной выходки была определенная цель?— Я, говоря без обиняков, шпионил.— Я так понимаю, что вы подходите для подобного поручения как никто другой. Что же хотели узнать вонарцы?— Все, что удастся. Мы почти ничего не знаем о культе Аона и его жрецах. В особенности нас интересовали возможные связи между ВайПрадхами и последними событиями, настроившими население ЗуЛайсы против Вонара.— Обычно население ЗуЛайсы воспламенить не трудно. О каких событиях идет речь?— Прежде всего, убийство прославленного астромага.— Кидришу Крылатого? И вы что-нибудь узнали?— Да. Его убили Сыны и обвинили в убийстве нас. Но это не главное из моих открытий. То, что я видел в ДжиПайндру, трудно описать, и я отчаялся найти вонарца, который поверил бы моим словам.— Попытайте счастья со мной. Вы же знаете, как легковерны мы, простодушные дикари.— Гочанна, прошу вас…— Простите. Расскажите мне вашу историю, Чаумелль. Я выслушаю и постараюсь отнестись к ней непредвзято.— Благодарю вас. — Ренилл помедлил, хмурясь, и начал рассказ: — В первые дни пребывания в храме я не узнал ничего, кроме унылой рутины жизни неофита. Однако через несколько дней мне приказали отнести поднос с изысканными яствами в некую запертую келью. Там я увидел двух девочек-подростков — почти детей — разодетых подобно дорогим проституткам и на последнем сроке беременности. Когда я попытался заговорить с ними…Рассказ получился долгим, но девушка ни разу не перебила его. Временами она менялась в лице: ловила каждое его слово, когда он говорил о своих открытиях в зале Мудрости, вздрагивала, когда он описывал странных младенцев и их участь… — но Ренилл не мог понять, верит ли она ему. Закончив наконец, он умолк, и Джатонди тоже молчала. Молчание тянулось долго, и Ренилл не сумел бы сказать, что таится в ее глазах, но его собственные глаза закрывались, словно веки налились свинцом, а усталость, которую он сдерживал долгие часы, мстительно брала свое.Джатонди взглянула на него.— Вам надо поспать, — сказала она.— Гочанна, я рассказал вам все. Вам нечего сказать?— Не теперь. Не тревожьтесь, я отвечу вам очень скоро.— И вы не хотите узнать, что привело, меня в УудПрай?— В свете того, что вы рассказали, ваша цель самоочевидна.— В самом деле…— Слишком уж умна! — И что?..— И, боюсь, что эту ночь вам придется спать на полу.— Что?— Это единственное более или менее чистое место во всем крыле, — вежливо пояснила Джатонди. — Кроме, конечно, маленького островка в ванной, но я думаю, вам не захочется спать в ванне. Или на помете летучих мышей.— Нет, но…— Вот. — Она бросила ему подушку с собственной постели. Циновки толстые, так что вам будет не слишком жестко.— Но…— Спите, Чаумелль. Поговорим завтра утром. Сейчас мне надо многое обдумать.Спорить казалось бесполезно, да и сил уже не было. Она, должно быть, поверила моему рассказу — или, по крайней мере, считает меня безобидным, не то не оставила бы спать в своей комнате. Чужой мужчина в спальне, а рядом ни слуг, ни охраны. Единственная защита — этот ее игрушечный кинжальчик. Не будь так уверен. Откуда тебе знать, может у нее в шкафу спрятана гаубица. И все равно, удивительное безрассудство. Или доверие. Конечно, он сейчас не в том состоянии, чтобы кому-нибудь угрожать, и она это видит. Видит ли?Хотел бы он прочитать ее мысли. По лицу ничего не понять. Оно красиво и непроницаемо.Коврик, на котором он лежал, был мягким как перина. От подушки под головой веяло слабым ароматом лимона. Мысли постепенно смешались со сновидениями, но ему и не снилось, что гочанна Джатонди просидела до глубокой ночи, не сводя с него глаз.
И снова ожила Святыня в глубинах ДжиПайндру. В ее тьме Перворожденный обращался к Отцу. По крайней мере, таково было его намерение, но Отец оставался глух к обращениям.— Аон-отец! — Снова и снова взывал в непроглядном мраке КриНаид-сын. Ответа не было, но он всем телом ощущал тяжелое присутствие бога-отца. — Великий, услышь меня.Нет ответа. Всего несколько дней прошло с их последнего разговора, но Отец на глазах впадал в старческое бессилие.— Узнай меня! — напряженный металлический шепот рассек воздух, и наконец пришел немой ответ:— ? Смутное, раздраженное любопытство.— Я КриНаид, Твой первенец. Отец помнит.Молчание. Отец перебирал воспоминания и наконец вспомнил.— Представ перед тобой в прошлый раз, я говорил о явившихся к нам с запада пришельцах. Отец помнит.Замешательство. Отец не помнил.— Они препятствуют почитающим тебя. Их лазутчик проник в сердце ДжиПайндру. Отец помнит.Недоумение. Отец не помнил. Скука, нетерпение. Любопытство отца быстро гасло.— Я говорил о кощунствах чужеземцев, и твой гнев потряс ДжиПайндру. Отец помнит свой гнев. Гнев. Теперь Отец вспомнил.— И уже близок час отмщения. Отмщение. Вспышка ярости из мрака.— Да, Отец. Время пришло. Армия Верных Тебе жаждет очистить царство. У них есть вожди, они готовы. Они алчут служения, они ожидают знака небес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122