«Вчера я проиграл в карты два гривенника, выиграл их вор Пасдерник». И – гоп! – сел верхом на лошадь. «Папаша Голомек!» Гоп!.. – и снова сел. А сам – хлоп лошадь кнутом по спине. «Папаша мне утром сказал (а сам хлоп опять кнутом): „Тонда, ты нахлестался вчера, как свинья"“. И опять – хлоп!.. „А моя мама (хлоп!) мне дала только два подзатыльника (хлоп!). Все крестьяне свиньи!“ Хлоп! хлоп! хлоп!А раз, после престольного праздника, он рассказывал мерину, как однажды в Душниках его выбросили из трактира и полицейский, по свидетельскому показанию одного учителя, составил на него протокол за издевательство над лошадью. А он и говорит в комиссариате: «И зачем же это бы я лошадь истязал? Да ведь я её люблю: я рассказывал ей всю свою жизнь».Но это ему не помогло, потому что эту лошадь в свидетели не призвали.На вокзале зазвонил звонок, а за ним влетел и поезд. Горжин сказал Швейку:– Ну, а теперь не зевай. Иди за казаком в третий класс.Позвонил второй звонок, а за ним третий, и Горжин, наклоняясь из окна, как только поезд уже тронулся, крикнул городовому:– Ну, прощай, старик, до свидания! Передавай поклон писарю земской управы!А Марек, высунув голову из другого окна, стал смотреть на солнце, на убегавшие двумя параллельными линиями рельсы и сказал:– Мы едем прямо на юг.Вагон был наполовину пуст. Они расположились каждый на своей лавке, и Швейк, подкладывая себе ранец под голову, небрежно сказал:– Ну, будем говорить, что догоняем транспорт, что поезд с нашими впереди идёт.– Ничего подобного, – сухо отклонил Горжин.– А что, у тебя есть билеты? – лениво спросил его Марек. – Или ты едешь по маршруту?– Да, у меня маршрут, – ответил Горжин. – Только ничего не бойтесь.Поезд покачивался, стуча о рельсы. Смеркалось. Приближалась ночь. Они заснули.А потом внезапно проснулись все сразу. Сильная рука трясла их, два голоса кричали:– Билеты есть? Паспорт есть? Ну-ка, давайте бумаги!Яркий свет ослепил их. Возле них стояли кондуктор и жандарм, сзади на них светил контролёр.Когда они увидели, кто перед ними, они облегчённо спросили:– Господа австрийцы, а где ваш конвойный? Марек, протерев глаза, показал знаками на Горжина. Жандарм потянул Швейка за ногу, и тот, сидя на верхней полке, как курица на насесте, посмотрел на разбудивших его и зевнул:– Ну так вот, они уж тут. Мы попались, – сказал он по-чешски.– Где ваш конвойный? – повторил жандарм уже гораздо строже.А кондуктор в присутствии контролёра стал ещё более настойчивым:– Ваши билеты? Ну, давайте-ка проездные билеты скорее!– Я говорю, приятели, что мы попались, – спокойно повторил Швейк, собирая свою сумку. – Теперь они нам покажут, где раки зимуют.Тогда Горжин решил выручить их и, поймав взгляд контролёра и жандарма, направленный на Швейка, сказал им по-русски:– Здесь я документы показать не могу, это секрет, политическая тайна. Пойдёмте в коридор… идите сюда, пожалуйста!– Моя бумага прямо от царя, и подписи на ней всех министров, – сказал он серьёзно жандарму в коридоре, подавая ему большой, заботливо сложенный лист.Тот его взял, открыл и, освещая лампочкой, вытянулся, словно стоял перед самим царём, и, начиная читать лист, взял под козырёк.Горжин стоял спокойно и свободно, в противоположность статуе, которую из себя изобразил жандарм. Швейк разговаривал с кондуктором, стараясь выяснить, куда их везут, а Марек, обеспокоенный поведением жандарма, Горжина и контролёра, осматривавшего через плечо жандарма поданный лист, уставился на него взглядом, полным интереса и почтения, встал на носки и тоже стал смотреть на загадочный документ.Потом побледнел от ужаса.Это был прейскурант отеля «Чёрный конь» в Праге. На голубом поле вверху распростирал свои крылья большой литографированный орёл, а под ним в три столбца по-чешски, по-немецки и по-французски каллиграфическим почерком было написано, что в тот день из кухни этого отеля могут получить посетители.И на эти три столбца, заполненных латинским шрифтом, с недоумением смотрел жандарм, который, наверное, никогда в жизни не мог предполагать, что указанные в прейскуранте блюда существовали на свете, и напрягал все свои способности, чтобы вникнуть в его содержание.– Ей-Богу, не разберу, – вздохнул он наконец, вытирая рукавом вспотевший лоб.– Удивительно написано. Не поймёшь, что стоит в паспорте.Контролёр взял «паспорт» и посмотрел на пего тоже. Он водил пальцем от столбца к столбцу: Суп светлый:Klare:Potage claire:рисовый Reissuppe aux rizс лапшой Nudelnsuppe aux potes d'Jtalieиз цветной капустыKarfiolsuppe de chouxfleurиз мозга Himsuppe de cervelle
– Это по-чешски, это по-французски, а это по-английски, – бесстыдно пояснял Горжин, заметив, что контролёр тоже ничего прочесть не может, – Это наш паспорт, действительный для всех союзников. Мы – тайное дипломатическое и политическое посольство.– А куда изволите ехать? – вежливо спросил жандарм.– А вот, – весьма охотно показывал Горжин в прейскурант, – вот отсюда поедем сюда, а отсюда туда. Тут побываем, потом вернёмся в Петроград.И, останавливаясь пальцем на отдельных строчках, он им читал вслух: Redkvicky, Radischen Radis Ostendske ustrice Ostender Austern Huitres de Hollsten Majonesa z lososa Mayonnaise v. Lechs Mayonnaise de saumon
– Это по-английски и по-французски? – говорил контролёр жандарму, смотревшему на пленных, путешествующих с бумагой от самого премьер-министра.– Я хорошо знаю слово «майонез» – это звучит по-французски.– А где вы изволите жить? – продолжал он, смотря на Марека.Тот покраснел, но, прежде чем собрался ответить, Горжин сказал:– Не извольте быть любопытным. Мы по секретному делу. Государственный интерес. – И он пальцем указал на орла, который раскрывал крылья от чешской «Redkivicky» к французской «Radis».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118