– Они здесь, ваше превосходительство!– Приведи их сюда!– Невозможно, ваше превосходительство, – робко сказал писарь, – грязь, насекомые. Напакостят здесь.– Ничего, – кивнул генерал. И уже в открытые двери он сказал: – Гони их сюда!Итак, три преступника в сопровождении такого же количества казаков с шашками наголо очутились лицом к лицу со своим судьёй. Писарь говорил правду. Четырнадцать дней они не брились, не мылись и выглядели ужасно. Рыжая борода Горжина закудрявилась, на лице Швейка торчали космы, на лице Марека блестели только глаза и зубы.Генерал заглянул в бумагу, полученную им из полиции, откашлялся и сказал:– По-русски говорите? Переводчика не надо?– Нет, ваше высокоблагородие, – сказали они все сразу.– Превосходительство! – поправил их писарь. Комендант оживился.– Вас обвиняют в том, что вы в шпионских целях украли меню на здешнем вокзале, – начал он. – Правда ли это?– Никак нет, – сказал Горжин, подталкивая локтем Марека, – мы случайно подняли карточку в коридоре. Мы только интересовались, что ест начальство в России. Ест ли оно гусей, кур, устриц, как у нас.– А в Австрию вы не хотели послать эти сведения? У вас начальство хорошо кушает? – допытывался генерал.– Да, да, у нас начальство хорошо кусает, – быстро сказал Швейк, не поняв вопроса генерала.– И вино есть, и коньяк есть, и ликёры? – интересовался судья.Горжин принялся перечислять вина, ликёры разных сортов. Генерал с удовольствием чмокал губами:– Значит, все есть, все как у нас? И теперь, во время войны?– И теперь есть, – засвидетельствовал Марек, заметив, что комендант обращается к нему.После его ответа генерал нахмурился, сжал зубы и жалобно сказал:– А у нас все запретили. Вино только за большие деньги можно купить, и то из-под полы. Ах, ужасная война. – И, обратившись к писарю, он сказал: – Они люди славные, ни в чем не провинились. Они интересовались только тем, что ест начальство. Пошли их выкупаться в баню. А потом передай их в городскую управу. Работу они себе найдут. Люди учёные и сами себя прокормят. Ну, до свиданья, ребята! Гоните их, молодцов, скорее в баню!Писарь выдал отобранные у них вещи, казак о. вёл их в баню. Там их выбрили, подстригли, дали чистое бельё, и Швейк, принимая рубашку л сестры милосердия, не мог удержаться, чтобы её не ущипнуть:– Ах, сестричка, какая красивая! Вы похожи на одну Маржку Покорную, что ходила с одним капралом в Риегровы сады.В городской управе их принял от казака старый близорукий писарь, которому даже и очки видеть не помогали. Когда казак их втолкнул в дверь и всунул писарю в руки книжку, чтобы тот расписался в приёме трех штук переданных ему в исправном виде пленных, писарь заворчал:– Вот опять хулиганов привёл! Черт бы вас с ними взял, с паршивой сволочью! Все время мне бродяг приводит!– Вовсе не хулиганы, – сердито сказал Горжин, – мы австрийские пленные. Мы чехи, славяне, и нас ругать нельзя. Мы пришли в Россию добровольно.Писарь просиял:– Много таких ещё в Австрии? Вот, голубчик, куда ни пойдёшь, везде божий мир.– Он говорит, что уже божий мир, – толкнул Швейк Марека, – так нам уже нечего с ним разговаривать. Я еду домой! – И, не ожидая согласия, он направился к двери.– Ты куда? – бросился за ним казак и, схватив его за ранец, потащил назад.– Мне в Австрию, на родину, – объяснил Швейк. – Что же, разве ты не слышал, что уже мир настал? И даже ещё божий мир!– Но, милый Швейк, – засмеялся Горжин, – божий мир по-русски, это не то, что по-чешски: это значит – вообще свет.– Ну, это дело другое, – покорно согласился Швейк, – тогда я останусь здесь.Писарь ударил печатью по книге казака, и тот ушёл. Потом он посмотрел в оставленную ему бумагу и схватился за голову:– Да ведь тут ничего не указано, что с вами делать! Тут нет документа о том, что вас отпускают военные власти! Вы хотите идти на работу в городе?– Конечно, хотели бы, ваше высокоблагородие, – сказал Горжин.Писарь немного подумал:– Идите к коменданту и скажите там писарю, чтобы он дал вам бумажку для поступления на работу.У коменданта их принял тот же писарь, который водил их к генералу. Когда он услыхал требование городской управы, то всплеснул руками:– Вот дурак старый! Скажите ему, чтобы он дал бумагу о том, что у него есть для вас работа, а я потом сразу вас сниму с воинского учёта!Через десять минут слова писаря Горжин передавал деду Андрею в городской управе. Тот сперва сплюнул, а потом сказал:– Видно человека неграмотного! Как я могу вами распоряжаться, раз вы находитесь в ведении воинских властей? Бегите к нему скорей назад: пускай он выдаст вам отпускной документ.Через четверть часа воинский писарь стучал кулаком по столу перед тремя военнопленными.– Я вам, мать… сказал на русском языке, чтобы он, старый осел, мать его… бумажку дал! Вы ему скажите, ослу, что пленные…Они побежали передать все это Андрею. Тот печально прошёлся по своей канцелярии:– Вот он, заяц, старым ослом меня назвал. А сам законов не знает и не понимает их. Идите к нему опять и скажите, чтобы он не искушал Бога и не ругал меня, старого царского слугу. А то, ей-Богу, пойду самому генералу жаловаться! Ну, поскорей, голубчики, идите к этому сукину сыну. Пускай он сейчас же приготовит вам бумажку.Так они одиннадцать раз измерили улицу, и, когда в двенадцатый шли наверх в канцелярию коменданта, Швейк сказал:– Наверно, каждый раз мы будем делать дюжину таких прогулок!Писарь вскочил от бешенства, когда их увидал. Затем упал на стул и только прохрипел: «Сукины дети!» Было очевидно, что он превозмогает себя. Потом он неожиданно вскочил, вытащил из-за голенища хлыст и погнался за ними. Они слетели с лестницы, и Швейк вздохнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118