– правой рукой показывала она на дверь. Потом заблеяла, как коза, схватилась за виски и упала на развалившуюся кровать.В дверях появился барон Клаген. Он не проговорил ни слова, молча подбежал, глазами, налившимися кровью, посмотрел на беспорядок, на маскарадное платье, переброшенное через стул, и на бельё, потом подскочил к портному, ударил его с обеих сторон по лицу и, схватив его за шиворот, с нечеловеческой силой поволок его к дверям, ударил ногой и выбросил наружу.Потом уставился взглядом на Швейка. Тот понял, что от него требуют объяснений, и сказал как можно более приятным голосом:– Баронесса очень испугалась, когда под ней упала кровать, и потеряла сознание. Мы к ней, то есть я пришёл на помощь. Опасно, когда кто-нибудь долго находится без чувств. Собственно, с ней ничего такого не случилось.Спокойная речь Швейка отрезвила полковника. Он с его помощью поднял баронессу, положил на другую постель, и, в то время как Швейк собирал дощечки и складывал их в ряд, настилая на них матрац, полковник, не обращая внимания на его присутствие, называл жену самыми сладкими именами, натирал ей виски одеколоном, целовал руки. Наконец она открыла глаза, но, увидев Швейка, вновь упала в обморок.– Подожди в моем кабинете, – захрипел полковник, выливая на неё целую бутылку одеколона.А через минуту до Швейка, размышлявшего о событиях сегодняшнего дня, донёсся отчаянный плач баронессы, жалобы на портного, который, примеряя ей бальное платье, преступно хотел воспользоваться её обморочным состоянием, ругань Швейка, «этой скотины, у которой нет понятия о женском стыде», и успокаивающие нежные слова полковника. Потом полковник прошёл в кабинет и вынул из ящика револьвер.– Знаешь, что это такое?– Так точно, знаю, – искренне сказал Швейк. – Это у нас называется браунингом. Из такой штуки у нас стрелял вор Бучек в сыщиков, когда они пришли его арестовывать, а Принцип застрелил из него Фердинанда австрийского в Сараеве. Не всякий принцип бывает безопасный.Но Клаген, поднося ему револьвер к носу, сказал холодно:– Молчать! Ещё одно слово – и ты получишь пулю в лоб. Не уходи отсюда! Останешься здесь!Затем Швейк услышал звонок и голос Клагена, приказывающего: «Сейчас же, сейчас же, моментально!» – и барон снова подошёл к нему. Через несколько минут вошла горничная и, полуоткрыв двери, сказала:– Ваше высокоблагородие, фельдфебель с солдатами пришёл и ожидает приказаний.– Войди сюда! – отчётливо приказал Клаген. Он шепнул что-то фельдфебелю, тот взял под козырёк.– Слушаю, ваше высокоблагородие, – и побежал за солдатами.Комната Швейка была пуста, на кровати валялось грязное бельё, кусок хлеба, старые ботинки. Пискун убежал со своим ранцем. Дворник Семён Павлович говорил, что он недавно ушёл и больше не возвращался. Солдаты вернулись с пустыми руками, и Клаген, кусая себе губы, принялся звонить в полицию. Он заявил, что обокраден австрийцем и просит, чтобы каждый пленный, который будет арестован в эти дни, был доставлен к начальнику лагеря для опознания.Баронесса уже отдохнула настолько, что вечером готовилась пойти на маскарад. Бравый солдат Швейк показал Мареку клочок бумаги, на котором было написано: «Прощай, Пепик Уменьшительное имя от «Иозеф». (Прим. пер.).

. Может быть, ещё увидимся, и я тебе расскажу, как все это случилось. Своё намерение я не выполнил, так как в окопах ждала измена, привет всем. И. П.».– Как видишь, пискун убежал, произошла ошибка. Он ей примерял платье и для этого уложил её на постель. Ну а платье, должно быть, оказалось мятым, он и захотел выгладить. Но ведь постель-то не пюгельбретт Пюгельбретт (Pugelbrett) – гладильная доска (нем.).

, дело-то и сорвалось. А тут ещё барон нагрянул. И так я оказался наследником этих тряпок.Швейк развесил трико и кальсоны и, укладывая их затем в свой ранец, продолжал:– Ох, дружище, и скандал же закатила эта дама! И барон тоже закружился с ней. Он запретил мне появляться ей на глаза. Я думаю, что она вовсе и не падала в обморок, она только заливала глаза, и он бы привёл её в чувство раньше, если бы ударил её по физиономии. Для женщин тоже нужно иметь характер! Женщина в доме – это золотой столб, но с него все время нужно стирать пыль.Лицо Швейка сияло от удовольствия, которое он испытывал, рассказывая о столь необычайном происшествии. Потом он высокомерно плюнул и заявил с огорчением:– А он – тоже порядочная баба. Он – г…но, а не офицер, а не то, что ещё там оберст. Он должен был ей двинуть хорошенько, а не лепетать: «Ангелочек, миленькая, солнышко, жемчужина моя!» Ну а она и видит, что он её любит, она ещё ему, ослу, вот натянет хомут и потом на нем начнёт пахать! Она сама полезла к портному, а муж вместо того, чтобы её отдубасить, лижет ей руки. Скажи мне – разве это мужчина? А потом приходит ко мне с револьвером. Жена ему наставила рога, а он приходит к денщику и требует удовлетворения. Он такой же, как некий Бартонек из Раковника. который приводил мне собак. У того тоже была жена – ни одной собаке я не желаю того, что испытал он от этой женщины. Она его колотила, когда хотела. Вот это была мегера!Один раз он мне пишет, что у него есть прекрасный сенбернар, и что он бы его дёшево продал. Я и поехал посмотреть. А у них как раз закончилась драка: она – растрёпанная, изодранная, а он сидит под столом. «Ты что там делаешь?» – спрашиваю я его в недоумении, а он мне на это гордо отвечает: «Я – глава семейства и сижу там, где хочу!»Швейк в раздражении схватил самовар и понёс его разогревать. Когда самовар вскипел, он поставил его на стол, налил чаю в чашки и принялся угощать Марека.– Так борьба с буржуазией у него и не удалась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118