Равным образом, в тексте нет ни одного высказывания, указывающего на готовность Власова к компромиссу с гитлеровским режимом, в смысле зависимости от него.
Это Открытое письмо – доказательство того, как могут развиваться идеи бывших советских граждан, освободившихся от власти советской среды и получивших возможность свободно обдумать свои проблемы.
Восточное министерство не могло ничего возразить против этой, по мнению чиновников, «неполитической акции». Поэтому Открытое письмо могло печататься и распространяться всюду по эту сторону фронта – в оккупированных областях, в лагерях военнопленных, во всей русской прессе. Для информации германского офицерства в штабах, на фронте, в комендатурах лагерей военнопленных, Гроте приказал отпечатать немецкий перевод «Письма Власова»: его читали и распространяли с величайшим интересом.
Действие документа всюду было чрезвычайно сильное. Как я смог установить позже, при моих многочисленных контактах, огромное количество немцев на крупных постах только из этого письма узнали о Власове и даже вообще о существовании «русской проблемы».

Поездка Власова в группу армий «Север» и акция «Просвет»

Прежде чем перейти к поездке Власова на северный фронт, я хотел бы коротко остановиться на некоторых событиях в Дабендорфе.
В феврале 1943 года у меня в ОКВ появился офицер в незнакомой мне до тех пор полевой форме: инженер Сергей Фрёлих. Он предъявил бумаги от центрального штаба СА, из которых следовало, что Фрёлих командируется в качестве связного офицера между штабом СА и штабом Власова.
Я знал Фрёлиха по Риге, где мы часто играли в хоккей на льду в противоборствующих командах. Отец Фрёлиха был владельцем большого коммерческого предприятия и пользовался блестящей репутацией. Первой моей мыслью было, что Фрёлих прислан СА для надзора за Власовым и моей организацией. Такое задание противоречило бы облику этого безупречного спортсмена, которого я хорошо помнил. Но в современной Германии можно было ожидать всего! И я сказал напрямик:
– Если вы присланы партией для надзора за мной, то я ожидаю, что вы мне это скажете. А если вы пришли как друг и помощник, таким, каким я вас знал в Риге, то добро пожаловать.
Фрёлих открыто и прямодушно смотрел на меня своими большими голубыми глазами. Дальнейших объяснений не потребовалось. Но причина, по которой он у меня появился, всё же весьма интересна. Он сам придумал себе «миссию», так как он – и его друзья в СА также – видел во Власовском движении единственный возможный путь, чтобы закончить войну на Востоке. Фрёлих был немцем, русским и латышом одновременно, то есть он был настоящим европейцем. Он указал на разные практические возможности, открывающиеся из связи Власова и его штаба с его, Фрёлиха, друзьями, которые можно сразу реализовать. В первую очередь это относилось к снабжению и вооружению. Мы быстро заключили союз.
Делу Русского Освободительного Движения и «другой Германии», в которую он верил, Фрёлих приносил большие личные жертвы и остался верен до горького конца.
Учитывая особое положение Власова, его частную квартиру мы перевели из Дабендорфа, лежащего вне Берлина и находившегося на положении лагеря с установленным распорядком жизни, в скромную виллу на Кибицвег в одном из районов Берлина – Далеме. Здесь он поселился вместе со своими двумя главным помощниками – Малышкиным и Жиленковым, под охраной русской команды и под опекой Сергея Фрёлиха. Фрёлих нашел людей, хорошо относившихся к Движению и хотевших ему помочь. Фрёлих меблировал дом и оборудовал в саду виллы бомбоубежище; он доставал строительные материалы через близких ему предпринимателей, сочувственно относившихся к Власову; он получил, благодаря своим связям, первое оружие и аммуницию для охраны Власова.
Предоставленные Дабендорфу мотоциклы постепенно были обменены на автомобили, владельцы которых не получали достаточно горючего и потому охотно брали мотоциклы. Дабендорф посылал в Далем нормальный рацион продуктов, а Фрёлих доставлял из Прибалтики «дополнительное питание», что давало Власову возможность, хотя бы в скромных рамках, осуществлять требования представительства. Власов, Малышкин и Жиленков довольствовались своим скромным дневным пайком (однажды моя жена рассказала мне, как она была растрогана, когда она навестила Малышкина и он поделил с нею полученные им небольшие порции хлеба и искусственного меда).
Русское Освободительное Движение росло не стараниями германских фронтовых или штабных офицеров, но благодаря всё более громким требованиям русского населения и всё возраставшей уверенности в себе русских добровольцев. Во Власове видели человека, могущего освободить население от притеснений со стороны оккупационных властей и спасти от неизбежной мести Сталина при возвращении Красной армии.
Фельдмаршал фон Кюхлер и генерал Линдеманн по собственной инициативе пригласили Власова посетить северный фронт. Они узнали о его успехе на среднем участке фронта.
Власов спросил меня – не пришел ли за это время ответ на его требования, переданные им Гроте по возвращении из группы армий «Центр». Он считал, что его поездка во Псков и Гатчину на северном фронте теряет смысл, если правительство не склонно серьезно рассмотреть выдвинутые им политические проблемы. Как всегда, Гроте, с присущим ему тактом, рассказал правду и откровенно заявил, что он просто понять не может глупости нацистской бюрократии. При этом разговоре, кроме меня, присутствовал и Дюрксен, за это время полностью вошедший в доверие Власова;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93