— Почем я знаю, сэр? Я никогда не убегал. Хозяин кормит меня и никогда не бьет.
— Смотрите! — кричал оратор. — Пока он не хочет свободы! Но он захочет ее, говорю вам, захочет! А когда он захочет свободы, он пойдет дальше. Он выгонит вас из ваших домов и захочет в них жить. Он захочет быть вашим хозяином!
— Но я не хочу быть хозяином, — сказал негр, и лицо у него посерело. Он почувствовал, что дело принимает скверный оборот.
Но оратор проявил милость. Толпу южан всегда можно довести до того, что она растерзает любого негра. Тем более такого, который «хочет стать хозяином». Но сегодня этого не случилось. Негра отпустили.
— Если президентом изберут Линкина, нам крышка! — сказал оратор. — Он превратит Юг в мусорную яму для своих заводов!
— Хотим Брекенриджа! — закричала толпа.
— А я говорю вам, что будет Линкин! За него весь Север, а там живет двадцать миллионов. У нас один выход — отделение!
— Отделение! — закричала толпа.
— И это отделение начнет Черная Роза!
— Славься, Черная Роза! Пусть сбудутся наши грезы! — хором запела толпа.
И тут я увидел Шепа О’Тула. Он стоял перед самой «люлькой» и, широко разевая рот, пел вместе со всеми:
Славься, Черная Роза!
Пусть сбудутся наши грезы!
Пусть сбудутся наши грезы!
Пусть сбудутся наши грезы!
Я аж похолодел. Стоило ему оглянуться и посмотреть на крышу. Я толкнул локтем Морриса и показал ему на Шепа. Моррис тихо выругался.
Вик как ни в чем не бывало сидел чуть ли не на самом коньке. Как только он туда забрался! Я обошел вокзал с обратной стороны и увидел, что тут приставлена лестница. Я быстро забрался на крышу и схватил Вика за шиворот.
— Ты что тут делаешь, болван? — прошипел я.
— Сосу, мисти сэр. — Он вытащил изо рта и показал мне какой-то корешок. — Хочешь?
— Давай отсюда, тарелки грязные, — сказал я.
— Чистые, мисти сэр, — ответил он.
— Они еще говорят о нашей жестокости! — говорил тем временем другой оратор. — Разве мы держим негров в кандалах? Разве по улицам Гедеона не разгуливают свободно так называемые рабы? Посмотрите на крышу вокзала, сколько там устроилось черномазых! Они свободно слушают волеизъявление наших горожан!
Толпа, как по команде, обернулась в нашу сторону.
Тут я рывком сдернул Вика на другой скат и чуть ли не скатился вместе с ним к лестнице. На земле я отпустил ему пару хорошеньких тумаков. Он было завыл, но я сказал:
— Ты видел своего хозяина?
— Нет, мисти сэр.
— Он тебя ищет. Сейчас же беги и прячься за депо. Мы за тобой придем.
Но все обошлось. Шеп не заметил Вика.
«Страшила», стало быть, собрался в дорогу. На него укрепили голубое знамя с большой черной розой в середине и маленькими розами на белом кресте. Кузнечик Джеф сидел в будке сам не свой от счастья. Предстоял путь до форта со многими остановками. В Аржантейле, Кроликтауне и Пинусе, в крошечных селениях и даже на плантациях.
Везде будут говорить речи, проклинать Север и призывать к отделению. Похоже, Гедеон вспомнил, что он когда-то был столицей. Черная Роза затеяла большое дело. «Страшиле» предстояло стать знаменитостью.
Бьюсь об заклад, что, сидя в будке, Кузнечик Джеф представлял, что ему и «Страшиле» когда-нибудь поставят памятник. Если вдруг отделится Черная Роза, а за ней все южные штаты, как же тогда без памятника?
Правда, начал «Страшила» не слишком удачно. На первых же милях сорвалась муфта в водяном насосе. Джеф и его помощник возились с ней целых два часа.
По этому случаю мы с Моррисом сочинили песенку:
«Страшила» в путь собрался,
Надел венок из роз,
В пути он растерялся
И к насыпи прирос.
Глава 12: Белые и черные
Моррис часто заводил с Виком один и тот же разговор. Особенно во время работы, когда обхаживал «Пегаса», крутил гайки, заливал масло. Вик стоял рядом, засунув в рот палец.
— Так, — говорил Моррис, валяясь под колесами. — Значит, ты сбежал?
— Да, мисти сэр, — отвечал Вик.
— Так… — тянул Моррис. — Выходит, ты себя украл у хозяина?
— Угу, — отвечал Вик. Этот разговор почему-то доставлял ему удовольствие.
— А сколько ты стоишь, мой африканский внук?
— Десять уилли, сэр.
— Выходит, ты украл у своего хозяина пятьсот долларов?
— Да, мисти сэр.
— И тебе не стыдно? Разве хорошо красть?
Лицо Вика расплывалось в широченной улыбке, и вся обойма белых зубов сияла на солнце.
— А котенка ты тоже украл?
— Да, мисти сэр.
— А сколько же стоит твой котенок?
Вик молчал и улыбался до ушей.
— Я думаю, доллар-то он стоит, смоляное дитя? Значит, ты украл у своего хозяина пятьсот один доллар. И тебе не стыдно?
— Угу, — пищал Вик.
— А вдруг ты сбежишь и от нас? — спрашивал Моррис. Вик мотал головой.
— А между прочим, лучше бы сбежал. Ты знаешь, что из-за тебя нас с Майком могут повесить?
Вик радостно кивал головой.
— Ах ты паршивец! — Этим кончалась беседа. Иногда Моррис входил в вагончик и морщил нос.
— Я бы не хотел жить в Африке, — заявлял он. — Там слишком много негров.
— Но и здесь их немало, — замечал я.
Кто-то назвал Черную Розу слоеным пирогом из черного и белого теста. Если так, то черным тестом были, конечно, негры, белым — нищие вроде Джима Эда, а уж плантаторы — крем сверху пирожка.
Свободных негров в Черной Розе почти нет. Я знал только двоих, Вольного Чарли и его помощника Плохо Дело с Дровяного полустанка. Какой-то сумасшедший плантатор на Миссисипи распустил своих негров, и вот двое перебрались сюда.
Зря они это сделали. Надо было подаваться за линию Мейсона, границу между Пенсильванией и Мерилендом. Там спокойней. А здесь, в Черной Розе, свободный негр хуже белой вороны.
— Нет, застрели меня из двадцать второго калибра, в толк не возьму, что это за штука, свободный негр?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58