В некотором – но совсем не в таком, как Тори. Я действительно из будущего – из далёкого будущего, отстоящего от твоего времени на пять веков. Ты никогда не станешь мной и не смогла бы стать ни при каких условиях. Как раз наоборот: хотя ты из более ранней эпохи, я была прежде тебя. Можно сказать, что я твоя предтеча из грядущего.
– С ума сойти, – пробормотала я, вконец сбитая с толку. – Скажи хоть, где мы сейчас? То есть, когда ? В твоём времени?
– Нет, сейчас мы находимся вне обычного времени и пространства. Это место называется Безвременьем.
– Гм. Звучит так, будто здесь вообще нет времени.
– В определённом смысле так оно и есть. Вот мы с тобой разговариваем, для нас время вроде бы течёт, но во всём остальном мире не проходит ни единого мгновения. Сколько бы ты здесь ни провела, ты вернёшься к себе на корабль в тот самый момент, когда и покинула его. Заумно выражаясь, Безвременье состоит из дискретного множества бесконечных интервалов своего собственного псевдовремени, именуемых сегментами, каждый из которых соответствует определённому кванту времени реального мира. Этот сегмент, в котором мы с тобой находимся, «привязан» к тому мгновению, когда я выдернула тебя из корабля.
Я немного подумала.
– Это чем-то похоже на Вечность из одной древней фантастической книги.
Софи кивнула. Как видно, она тоже читала эту книгу.
– Только здесь нет никаких Вечных, которые вмешиваются в ход истории. Есть несколько людей, имеющих доступ в Безвременье, но они могут попадать только в те сегменты, которые соответствуют настоящему, а путь назад, в сегменты прошлого, для них закрыт.
– А для тебя?
– Я исключение. Есть ещё один человек... женщина, которая... впрочем, к делу она прямого отношения не имеет, и лучше я не буду запутывать тебя. Всё и так сложнее некуда.
– Что правда, то правда, – согласилась я. – Но, надеюсь, ты мне всё объяснишь?
– Именно для этого ты здесь, – ответила Софи, опускаясь на траву. – Присаживайся, Вика. Нам предстоит нелёгкий разговор.
Я присела напротив неё, и тотчас между нами возникла небольшая клетчатая скатерть, на которой невесть откуда появились два хрустальных бокала, графин с какой-то жидкостью рубинового цвета (наверняка это было вино) и ваза с разнообразными фруктами. Я удивилась, но решила пока воздержаться от лишних вопросов, чтобы не уводить наш разговор в сторону. Вместо этого я взяла из вазы крупную виноградину и отправила её в рот.
– Я не могу проникнуть в твой разум, – произнесла затем. – У тебя очень сильная защита. Это врождённое?
– Нет. Я приобрела эту защиту в... гм, при тех же обстоятельствах, при которых стала высокой блондинкой. Насколько мне известно, она непробиваема. Никто не может влезть в мою голову и узнать, что я думаю. Однако это не мешает мне мысленно общаться с другими людьми.
– Значит, кроме нас, на свете есть ещё телепаты?
– Да, и немало. Но они не такие, как ты. В основном они способны лишь обмениваться между собой мыслями. То, что с лёгкостью делаешь ты, – проникать в разум людей и свободно читать все их мысли, – они не умеют... Вернее, уметь-то они умеют, но это даётся им с огромными усилиями и обычно заканчивается глубокими психическим шоком. В этом отношении ты выгодно отличаешься от остальных. Есть, правда, ещё Дейдра – это та женщина, о которой я тебе говорила, – но она вообще случай особый.
– А ты? У тебя есть такие способности? Ведь если мы генетически идентичны, то они должны быть.
– Они есть, только находятся в латентном состоянии. Самопроизвольно они у меня не пробудились, а позже, когда я обнаружила их существование... словом, я решила их не трогать. Мне и без них хватает забот.
Это я могла понять. Если бы у меня предварительно спросили, хочу ли я слышать мысли и воспринимать эмоции окружающих людей, я бы ещё хорошенько подумала, прежде чем соглашаться. И, возможно, отказалась бы. Эти способности отгородили меня от всего остального мира, на протяжении многих лет я чувствовала себя отчаянно одинокой, а порой – и глубоко несчастной. Эти способности позволили мне узнать о жизни и людях много такого, относительно чего я предпочла бы остаться в неведении. Иногда я поражаюсь, почему я до сих пор не стала циником и не возненавидела всё человечество...
– А у меня они почему пробудились? – спросила я. – Случайно или по твоей воле?
– По моей воле. Ты нужна была именно такой, какая есть.
– Для кого нужна? Для чего?
Софи наполнила наши бокалы вином и первая сделала глоток. Вслед за ней я пригубила свой бокал и с удовлетворением отметила, что вино полностью на мой вкус – хорошо выдержанное, в меру тёрпкое и лишь слегка сладковатое.
– Прежде всего пару слов об общей картине мира, – заговорила Софи. – Она гораздо сложнее, чем было принято считать в твою эпоху. Вселенная, какой ты её представляешь – как совокупность планет, звёзд, галактик и прочих космических объектов в замкнутом пространстве-времени, – это ещё не всё. Это лишь малая часть Большой Вселенной, которая состоит из бесконечного множества таких малых вселенных.
– Да, понимаю, – сказала я. – Мне известны гипотезы о параллельных мирах.
– Ну, «параллельные» – это слишком узкое определение. Оно подразумевает близость, подобие, чуть ли не одинаковость. А миры во Вселенной разные – бывают похожие, бывают лишь отдалённо напоминающие друг друга, а бывают и такие, между которыми нет ничего общего. Но даже схожие, почти идентичные миры по-своему уникальны. Вот, скажем... – Софи помедлила, очевидно, подыскивая подходящий пример. – Раз мы помянули Вечность, то писатель, придумавший её, жил во многих мирах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129