Но с другой стороны, её ведь не вчера обвинили в предумышленном убийстве и постановили судить как взрослую. За четыре с лишним месяца она успела привыкнуть к своему незавидному положению и, по крайней мере внешне, смирилась с ним. Дети быстро ко всему приспосабливаются – на то они и дети.
– Понятно, – сказал я и, взглянув на часы, решил покончить с разминкой: прошло уже шесть минут из отведённого нам часа, а мы ещё не приступали к делу. – Итак, барышня Габрова...
– Ну, зачем так официально, – перебила она меня. – Пожалуйста, обращайтесь ко мне просто по имени.
– Хорошо, – ответил я, не в силах сдержать улыбки: её непосредственность меня обезоруживала. – А как вам больше нравится – Алёна или Элен?
Девушка вздрогнула и быстро оглянулась по сторонам, как будто в этой маленькой пустой комнате мог кто-то прятаться. Её испуг был чисто рефлекторной реакцией на неожиданность, вряд ли она всерьёз боялась, что наш разговор подслушивают. В отличие от многих планет, где люди, возмущаясь произволом властей, тем не менее мирятся с ущемлением своих прав, на Дамогране все гарантированные Конституцией гражданские права, в том числе и право на тайну, соблюдаются неукоснительно. Я, конечно, не отрицаю, что и у нас правительство порой прибегает к незаконным средствам, но оно ни за что не станет подвергать себя риску публичного скандала, если только это не сулит ему выгоду, с лихвой покрывающую все возможные убытки. А дело Алёны Габровой, при всей его значимости для отдельных причастных к нему людей, явно не тянуло на государственную важность.
– Элен – красивое имя, – наконец произнесла Алёна, разглядывая свои наманикюренные ногти. – Но я от него отвыкла. К тому же с ним у меня связаны не очень весёлые воспоминания. Так что называйте меня Алёной. – Ещё немного помолчав, она подняла на меня рассеянный взгляд и спросила: – Как я понимаю, вы встречались с моим отцом?
Я утвердительно кивнул:
– Вчера вечером.
– И он обещал вам хорошо заплатить, если вы добьётесь моего освобождения?
– Да, – не стал отрицать я.
Алёна удручённо покачала головой:
– Господи, как мне всё это надоело! Мой дорогой папочка, сам того не понимая, из кожи вон лезет, чтобы продлить моё заключение. Ведь в прокуратуре хотели ускорить разбирательство, они быстро построили обвинение и давно собирались передать дело в суд. Но господин Стоянов всеми правдами и неправдами тянул время – не знаю, чего он рассчитывал добиться этими проволочками, и не думаю, чтобы он сам это знал. Когда же отец убедился, что от Стоянова не будет никакого толку, то приказал деду уволить его и нанять вас. С вами он переговорил лично и посулил вам в случае успеха золотые горы. И полагаю, первое, что вы сделаете – если уже не сделали, – это попросите отложить суд ещё как минимум недели на две. Ведь так?
– Совершенно верно. Сегодня с утра я направил ходатайство об отсрочке начала слушаний. В полтретьего у меня назначена встреча с судьёй Савченко – тогда он и сообщит мне своё решение.
Я не стал говорить ей, что надежд на положительный ответ у нас мало. Суд и так многократно переносился стараниями Стоянова, поэтому я сомневался, что судья сочтёт замену адвоката веским основанием для ещё одной отсрочки. Скорее всего, он заявит, что шестнадцать дней – достаточный срок для подготовки защиты, и будет совершенно прав.
Алёна тихо вздохнула:
– Вот этого я и боялась. Будь моя воля, я бы потребовала от вас не чинить обвинению никаких препятствий, не тратить время на перекрёстный допрос свидетелей, пусть суд поскорее закончится и присяжные вынесут вердикт... Но вы не послушаете меня. Несмотря на то, что я ваш клиент, вы будете следовать указаниям того, кто вам платит, – моего отца.
– Я буду делать то, что считаю нужным для защиты ваших интересов.
– А с чего вы взяли, что затягивание разбирательства в моих интересах? Что это даст, помимо дополнительных счетов за ваши услуги?.. Только не подумайте, что мне жаль папиных денег, у него их неприлично много, и добыты они отнюдь не честным трудом. Десятилетиями наша семья, в числе других аристократических фамилий, эксплуатировала природные богатства Аррана, получая миллиарды чистой прибыли в год, а в то же самое время девяносто процентов населения планеты были лишены элементарных средств к существованию. Стоит ли удивляться, что эти обездоленные люди не поверили обещанным реформам сверху и в большинстве своём поддержали «народную революцию». И не их вина, а их беда, что нынешние правители обращаются с ними не лучше, чем прежние... – Алёна махнула рукой. – Ну да ладно, я увлеклась. Вернёмся к нашим баранам. Я уверена, что ещё одна отсрочка с началом суда ничего не даст. Никакие проволочки не помогут вам опровергнуть представленные обвинением улики. Максимум, чего вы сможете добиться, если хорошо постараетесь, так это некоторого смягчения приговора.
– Как раз в этом и состоит моя цель, – сказал я.
– Но не моя. Я не собираюсь становиться беглой преступницей, как того хочет мой отец. Имейте это в виду. Когда присяжные признают меня виновной, я потребую проверки моих показаний на «детекторе правды». Поскольку меня будут судить как взрослую, я обладаю всеми законными правами на защиту, и суд не сможет отказать мне, ссылаясь на моё несовершеннолетие.
Признаться, я ожидал чего-то подобного. Меня всегда поражала та отчаянная самонадеянность, с которой многие обвиняемые в уголовных преступлениях, услышав неблагоприятный для себя вердикт присяжных, прибегали к этому крайнему средству. Они искренне считали себя умнее, хитрее, сильнее других людей и свято верили в свою способность обмануть «детектор правды».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129