И пусть изменения были почти неуловимы, тем не менее, они были! Неужели кто-то и вправду озабочен судьбой пленника…
Читрадрива спрыгнул на пол, вмиг оказавшись около кровати, оторвал неширокую, но длинную полосу ткани от вызывавшего вечное раздражение балдахина и скрутил её жгутом. Полоса ткани должна была в случае необходимости стать оружием: сейчас в комнату мог ворваться не только один из освободителей, но и человек Готлиба, намеренный убить пленника, чтобы тот не ушёл из домика живым. Великан вряд ли будет доволен, если Читрадрива ускользнёт. Может, удастся задушить врага, неожиданно набросившись на него…
За дверью раздался душераздирающий вопль. Всё! Один из сражающихся погиб. Хотелось бы знать, друг это или недруг, но без полного возвращения сверхъестественных способностей определить это было невозможно.
В коридоре затопали. Судя по шагам, люди спешили к дверям комнаты пленника, и было их двое или трое. Проклятье! Если это сторожа, вооружённый жгутом ткани Читрадрива не справится сразу со всеми! Пленник бросил бесполезную материю на пол, метнулся к стулу, опрокинул его, схватился за задние ножки и со всего маху ударил сидением об пол. Читрадрива надеялся, что после этого у него в руках окажутся две отломанные ножки, которыми можно будет орудовать, как двумя увесистыми палками. К сожалению, спинка стула выдержала сокрушительный удар, и вместо удобных палок в руках пленника осталось подобие резной доски с захватами. Надо было доломать спинку, но время… время!!!
Читрадрива замахнулся вторично, когда на дверь обрушились мощные удары, затрещал косяк, посыпалась пыль. Держа спинку с ножками наготове, пленник побежал к двери, готовый обрушить импровизированное оружие на головы входящих.
Дверь раскололась пополам, в щели блеснуло лезвие меча: клинком действовали как рычагом, доламывая преграду. Читрадрива отскочил в сторону, чтобы ломившиеся не сразу заметили его. Грохнул последний удар, половинки двери обрушились на пол, в комнату ввалились трое с факелами в руках и…
– Сеньор Андреас! Вот вы где! – воскликнул один из них по-кастильски. – Наконец-то!
– Сеньор Лоренцо?!
Пальцы разжались, спинка стула выпала из рук Читрадривы. Уж кого-кого, а неаполитанца он не ожидал увидеть.
– Но откуда вы взялись? – растеряно бормотал Читрадрива, в то время как расчувствовавшийся молодой человек порывисто обнимал его. – Разве вас не убили в гостинице?
– Потом, потом, дорогой сеньор Андреас, после расскажу, – затараторил Гаэтани, отпрянул, окинул Читрадриву быстрым взглядом и заметил: – Однако, друг мой, вы едва одеты, а мешкать не следует.
– Пустяки, одежда не главное, да и ночи здесь тёплые, – говоря это, Читрадрива уже обувал сапоги на босу ногу. Потом подобрал свалившиеся на пол расшитые листы, побросал их на кровать, собрал вместе и связал концы одеяла, перебросил узел через плечо и бодро воскликнул: – Ну, я готов!
– Вот что значит учёный человек! Вы всё не можете расстаться со своим драгоценным трудом, – Гаэтани улыбнулся, но тотчас посерьёзнел: – Хотя я не теряю надежды избавить вас от греховных заблуждений, в которые впали ортодоксы. Надеюсь, у нас будет вдоволь времени, чтобы поговорить… А теперь прочь отсюда!
Все четверо выскочили в коридор. Около поворота лежал Джулио с раскинутыми в стороны руками и неестественно вывернутой головой. Его кираса была разрублена до половины, из-под брони широкой тёмной струёй вытекала кровь. Тут же валялся сломанный меч стража.
– Это всё он, – Гаэтани мотнул головой в сторону одного из сопровождавших его воинов. – Неплохой удар.
Читрадрива вспомнил, что на корабле Джулио так же точно расхваливал силу и умение своих людей. Кажется, тогда речь шла о Николо, который оглушил Читрадриву в барселонской гостинице. Однако он ничего не сказал Лоренцо.
У выхода их поджидало ещё с полдюжины солдат. На земле там и сям застыли мёртвые стражники, их неподвижные лица казались в холодном лунном свете восковыми. На верёвке, спускавшейся с толстой ветки миндаля, сплошь укрытого благоуханными цветами, покачивался мертвец, в котором Читрадрива узнал цирюльника Луиджи. А немного впереди, прямо на аккуратной песчаной дорожке валялась отрубленная голова Николо. Надо же, он только что думал об этом силаче…
– Как видите, мой друг, сегодня наши люди превзошли наёмников этого ублюдка Гартмана фон Гёте, – прокомментировал открывшуюся картину молодой барон, широко поведя рукой.
– Вы хотели сказать: Готлиба? – на всякий случай решил уточнить Читрадрива.
Гаэтани внимательно посмотрел на него.
– Так этот негодяй даже не назвался своим подлинным именем? Что ж, подобная скрытность, если не сказать иначе, вполне в его духе, – процедил он сквозь зубы. – Между тем этого ублюдка зовут Гартманом, клянусь пробитыми ладонями Иисуса Христа!
Когда Читрадрива услыхал это имя, неясное воспоминание шевельнулось у него в голове. Читрадрива даже замедлил шаг, однако синьор Лоренцо нетерпеливо дёрнул его за руку и позвал: «Поторапливайтесь, друг мой!»
Внутренние ворота были снесены изготовленным по всем правилам осадного искусства тараном, ворота во внешней стене были просто открыты, а небольшой подъёмный мостик через ров с водой опущен. За рвом также лежал сад, только не такой ухоженный, как внутри ограды, а дикий и более обширный. На горизонте угадывалось поселение – издали в бледном лунном свете невозможно было разобрать, то ли это огромная крепость, то ли целый город.
На краю внешнего сада их уже поджидали крытые повозки. В одну солдаты усаживали серьёзно раненых и складывали тела погибших в стычке товарищей, другая предназначалась для раненых легко и здоровых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130