Данло посмотрел на жемчуг в руке у Тамары — прекрасный, совершенный, лишенный всякого тепла, — и ему вспомнилась кукольная вселенная Ханумана, тоже страдающая избытком совершенства.
— Хануман смотрит на вещи по-своему, — сказал он, — мы по-своему.
— И должны придерживаться своего, пока еще возможно.
— Что ты имеешь в виду?
— Разве тебе не предлагали сделать запись своего воспоминания?
— Что ты говоришь? Как можно записать воспоминание?
— Значит, ты еще не слышал? Хануман обратился к некоторым из нас с просьбой скопировать наши воспоминания в компьютере, который он сконструировал.
Встревоженный Данло снова встал и принялся шагать взад-вперед, потирая лоб.
— Но воспоминания невозможно скопировать! С чего Хануман возомнил, что способен это сделать?
Тамара спрятала ожерелье Ханумана обратно в футляр, встала и положила руку на грудь Данло.
— Все знают, как трудно вспомнить Эдду. Многим божкам это так и не удалось, не говоря уж о том, чтобы заглянуть в Единую Память.
Данло смотрел в окно на серебристый лед Зунда, а Тамара рассказывала ему о плане Ханумана облегчить воспоминание Старшей Эдды. Три дня назад, сказала она, Хануман начал приглашать рингистов ближнего круга для записи их воспоминаний в компьютер. Он обещал записать все последовательно, как это делается при записи музыки на синтезатор. Затем он собирался отредактировать эти воспоминания и собрать их в то, что называл «базовым воспоминанием». Хануман утверждал, что каждый новый рингист, подключившись к компьютеру, сможет с полной ясностью вспомнить Старшую Эдду.
— Это очень плохо, — сказал Данло.
— Ты так думаешь?
— Да.
— Бардо с этим планом согласился.
Данло на миг закрыл лицо руками и уставился на вечернее небо, где всходили луны.
— Да, Бардо тоже боялся вспоминать Эдду, — сказал он наконец. — А ведь он — основатель новой религии; что, если кто-нибудь вспомнит истину, которую эта религия сочтет ложной? Что, если какой-нибудь провидец разглядит ложь… во всем, что Бардо выдает за правду?
— Но что такое правда, Данло?
— Я всю жизнь над этим думаю, — улыбнулся он.
— Чем бы она ни была, не кажется ли тебе, что нам следует скопировать наши воспоминания? Чтобы в базовую запись вошла наша правда?
— Так ли она правдива, наша правда?
— Думаю, что да. Ты пережил великое воспоминание, это всем известно, и так чудесно рассказал о нем, хотя и говоришь, что не умеешь выбирать нужные слова. Да и я видела много чудесного. Что такое Эдда, как не путь к полному пробуждению? Позволить энергии сознания поглотить нас атом за атомом, клетка за клеткой; в каждом из нас живет всесокрушающая сила, уничтожающая и создающая, создающая и уничтожающая, которая только и ждет, чтобы ей позволили родиться на свет. Если бы мы только могли вынести кровь и муки этих родов, нам явилось бы самое прекрасное, что есть во вселенной. Я готова умереть, лишь бы мое видение осуществилось.
Данло потер лоб и вздохнул.
— Так ты согласна записать свою память в компьютер Ханумана?
— А ты?
— Нет.
— Еще бы — ведь ты не страдаешь гордыней, как я. — Она отвернулась от него к морским камешкам на подоконнике.
— Тамара. — Он тронул ее за плечо, любуясь водопадом золотистых волос вдоль гибкой спины. — Я люблю в тебе эту гордость.
— Правда?
— Люблю, как ветер.
Она обернулась к нему и посмотрела ему в глаза.
— Ты рассказывал, что как-то зимой чуть не погиб от ветра.
— Да, это верно, но верно и то, что ветер — дыхание мира.
А твоя гордость — твоя сила и твоя жизнь.
— Ты правда так думаешь?
— Да.
— Однажды мне сказали, что моя гордость — это порочная программа, которая погубит меня.
— Нет, она благословенна.
— В детстве чтецы моей церкви пытались очистить меня от гордости и прочих грехов, но им это так и не удалось по-настоящему.
— Если бы им удалось, ты не была бы тем, кто ты есть.
— Само собой, — с нервным смешком ответила она. — Мне часто кажется, что все их попытки избавить меня от гордости только увеличили мое тщеславие.
— Архитекторы учат, что тщеславие есть безумие, верно?
— Ты, наверное, ненавидишь меня за это свойство.
— Совсем наоборот. Каждая из твоих тщеславных мыслей словно жемчужина — единственная в своем роде, благословенная и прекрасная.
— Нет, это ты прекрасен, — сказала она, пристально глядя на него. — Я никогда еще не встречала таких, как ты.
Он потупился и снова взглянул на нее.
— Никто не видел меня так, как видишь ты. И, думаю, никогда не увидит.
Данло смотрел в ее темные глаза, ища самую затаенную из ее тщеславных мыслей. Ему показалось, что он нашел ее, эту мерцающую жемчужину: Тамара видела себя богиней устрашающей красоты, воплощающей в себе энергию как жизни, так и смерти.
Да, ее красота страшна, подумал он.
Отныне и навеки он будет любить в ней эту глубинную, первобытную красоту, дорожа ею больше всех остальных ее качеств.
— Югена лос анаса, — сказал он.
— Что это значит?
— Смотреть глубоко — значит любить глубоко.
Она улыбнулась ему, как озорная девчонка, взяла со стола футляр с джиладским жемчугом и захлопнула крышку с громким деревянным стуком.
— Придется мне, видно, оставить его у себя. Я в самом деле не хочу обижать Ханумана. Но я никогда его не надену. Я просто не смогла бы теперь.
Она взяла кулон, сделанный Данло. Темная жемчужина, раскачиваясь на шнурке, отражала все краски ночи.
— Мужчины делали мне много подарков, но такого я не получала ни разу.
— Я сделал это украшение, чтобы ты его носила.
— Мне очень хотелось бы носить его.
— Мне бы тоже хотелось.
— Но если я его надену, это будет иметь определенный смысл, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245