Она вздохнула, комкая рукав своего платья.
— Я понимаю, к чему вы клоните. Но это безнадежно — Томас Ран уже пытался восстановить хронологию. Дыр слишком много. Слишком много времени прошло. Я и в лучшие-то времена не могла припомнить в точности, что делала изо дня в день, больше чем за полгода.
Данло, который мог припомнить каждый день своей жизни начиная с четырехлетнего возраста, склонил голову в знак признания, что и такие дефекты возможны.
— Дыры в твоей памяти затрагивают период больше полугода?
— Во всяком случае, не меньше.
— Должна быть какая-то точка, с которой ты начала забывать.
— Мне кажется, что первая дыра поглотила почти всю ночь в доме Бардо.
— Ту ночь, когда мы познакомились?
— Да, наверное.
— Странно. — Стол перед Данло теперь загорелся бирюзой, переходящей в синеву.
— Это был мой третий или четвертый визит к Бардо. Я помню, как пила вино и болтала с холистом, с которым однажды имела контракт. Помню, как щелкали семена трийи, помню дым, помню, как познакомилась с Хануманом…
— Ты помнишь, как познакомилась с Хануманом?
— Да, конечно.
— Но это произошло всего за несколько минут до того, как я впервые тебя увидел.
Тамара прищурилась и со смущенным видом потерла затылок.
— Извините, но вас я не помню.
— Наши глаза встретились, и Хануман нас познакомил.
Она медленно покачала головой.
— Я помню карликовые деревца Бардо — я еще подумала, что у них неважный вид, — а потом я увидела, что Хануман стоит рядом. Он сам мне представился, что было очень смело для кадета: большинство из вас не решилось бы заговорить с куртизанкой. Но Хануман не такой. Никогда еще не встречала такого человека. Он был просто обворожителен.
Данло выждал мгновение и спросил:
— А потом?
— Потом ничего. Наверно, я встретила вас, и мы… мне сказали, что мы вышли вместе. Мне очень жаль, пилот.
— Больше из этой ночи ты ничего не помнишь?
— Только отрывочно, как будто я слишком много выпила. Нет, совсем не так, потому что оставшиеся фрагменты не затуманены, а прозрачны, как стекло — просто они разрознены. Я помню, как Хануман читал лица и что говорил при этом. Он это делал просто блестяще.
— Ты помнишь, как он читал лица. — Данло повторил это ровно и без эмоций, но стол, к его удивлению, сделался густо-аквамариновым.
— Ну да.
— И больше ничего?
— Что вы имеете в виду?
— Ты не помнишь, что мы стояли рядом, когда он это делал?
— Нет, правда?
— Мы держались за руки.
— Простите, но я не помню.
— А как Хануман прочел Сурью, помнишь?
— Помню только, что Сурья думала о Рингессе. Она преклонялась перед ним. А когда Хануман разгадал ее мысли, она и ему стала поклоняться.
— Странно, что ты помнишь все это, но ничего кроме.
— Мне очень жаль.
— Значит, ты забыла, как предупреждала меня насчет Ханумана?
— Зачем бы я стала это делать?
— В ту ночь Хануман испугал тебя, и потом ты тоже его боялась.
Тамара закрыла лицо руками, крепко нажав на веки, отняла их и взглянула на Данло.
— Не могу себе представить, что я могла бояться Ханумана.
— Ты не испытываешь никакого страха перед ним?
— Нет, не думаю. Я помню о нем только хорошее.
Данло оборвал свою барабанную дробь.
— Может, ты и о нем кое-что забыла?
— Это было бы только естественно — ведь многие мои воспоминания о нем определенно связаны с вами.
Как одни воспоминания связываются с другими, подумал Данло. И еще: Хану, Хану, что за судьба соединила нас с тобой, словно правую и левую руки?
Холод и ясность внезапно овладели им, заставив оцепенеть.
Он смутно сознавал, что поверхность стола налилась голубизной, которая сменилась темной, почти черной синевой, затопившей его распростертые пальцы. Его поле зрения включало в себя множество вещей: окна в морозных узорах, свисающие с потолка каскады зелени, прелестное, гордое и озабоченное лицо Тамары — и еще одно, нематериальное, но от этого не менее осязаемое и реальное. Это последнее состояло из интриг, и честолюбивых помыслов, и ревности, и любви, и нитей судьбы, переплетенных туго, как в ковре, и из реальных событий, произошедших в пространстве-времени, в домах, построенных человеком, и на чистом морозном воздухе, омывающем этот мир. То, что видел Данло, было не мечтой и не воображаемой реальностью, а скорее идеальной картиной реальности, чем бы эта реальность в реальности ни была. Это явилось ему внезапно, во всей ясности и полноте, словно выпавший из мрака драгоценный камень. Оно блистало тысячами граней, из которых он мог четко рассмотреть лишь немногие: утрату Тамарой ее страха перед Хануманом; вирус памяти, созданный сотни лет назад на Катаве; очистительную церемонию Вселенской Кибернетической Церкви. Причина Тамариной болезни, вытекающая из этих фрагментов, ввергала его в изумление. Больше того, она вызывала у него дурноту, потому что он знал, что все открывшееся ему — правда.
Вселенная похожа на голограмму, вспомнил он. Каждая ее часть содержит в себе информацию о целом.
Всю жизнь он искал новый способ видения, а прозревать начал здесь, в этой тихой комнате, за стенами которой бушевала метель. В сущности, он должен был увидеть все это раньше, но любовь к Хануману ослепляла его. Теперь любви больше не было. Вернее, она, как правая рука с левой, соединилась с тем страшным чувством, которого Данло боялся больше всего на свете.
— Пилот, пилот, я сказала что-то, рассердившее вас?
Он сидел, стиснув дрожащие пальцы в кулак на столе, который теперь был темно-темно-красным. Голова болела, в горле саднило, и он боялся, что его глазные сосуды вот-вот лопнут.
Он уяснил себе, что сейчас по-настоящему близок к потере сознания или к удару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245